— Ну про комнату можешь мне не рассказывать, — заулыбалась Кэролайн.

Джон тем временем сбавил скорость и легко вывел машину из суеты большой магистрали на дорогу, по обочинам которой росли высокие тополя, уютно затеняя проезжую часть.

— Этот путь к океану немного длиннее, чем обычный туристический, — объяснил он. — Зато машин меньше и множество интересных мест по дороге.

— Отлично, — кивнула Кэролайн. — Я бы с удовольствием размяла ноги.

Вскоре Джон припарковал машину на просторной стоянке у заправки, которую окружали невысокие стеклянные павильоны с плоскими крышами. Среди них был небольшой ресторан с широкой террасой, сувенирная лавка, два продуктовых магазинчика и один винный погребок. Кэролайн с наслаждением потянулась, выбравшись из машины. Яркое утреннее солнце блеснуло в ее чуть растрепанных волосах подобно причудливой короне. Джон в который уже раз залюбовался изящной фигурой своей спутницы.

— Хочешь перекусить? Или сначала осмотримся?

— А что тут за сувениры? — спросила Кэролайн.

— Дело в том, что место это непростое. Взгляни-ка вон туда, через дорогу.

Узкая тропинка на другой стороне дороги быстро скрывалась в бурных зарослях какого-то кустарника, усыпанного продолговатыми ярко-красными ягодами. На грубо обтесанном столбе была прибита табличка «Сады Глории».

— Что это за место? — спросила Кэролайн.

— Сейчас увидишь. — Джон взял ее за руку и, как ребенка, перевел через дорогу.

По тропинке они углубились в густые заросли, которые оказались лишь живой изгородью, скрывающей от любопытных глаз обнесенный невысоким забором сад. У калитки сидела приветливая барышня, наряженная в платье по моде начала прошлого века, и продавала билеты.

— Вам нужен гид? — профессионально улыбнувшись, поинтересовалась она.

— Нет, мы предпочитаем погулять вдвоем, — ответил Джон, получив два плотных картонных билетика.

— Посетите наш сувенирный магазин на стоянке! — крикнула барышня вслед углубляющимся в садовые заросли Джону и Кэролайн.

— Где мы? — Кэролайн с интересом разглядывала деревья и кустарники, растущие вдоль прихотливо петляющих садовых дорожек.

— Это удивительное место, — сказал Джон. — И мне очень хотелось, чтобы ты его увидела. Первые поселенцы этих краев привезли с собой саженцы растений из своих родных мест, надеясь, что они размножатся на этой, как им казалось, благословенной земле. Здесь была когда-то небольшая деревня, жители которой прибыли в основном с севера Европы, и растения, что они привезли, были привычны к более суровому климату. Высадив их тут, люди вскоре заметили, что саженцы не приживаются, гибнут, засыхают от яркого солнца, страдают на сухих песчаных почвах, боятся ветров. И тогда поселенцы сами испугались, что земля эта проклята и что они, как чахлые деревца, долго тут не протянут. Многие призывали сниматься с насиженного места и искать другие земли для жизни.

А у одного из старейшин этой деревни была дочь Глория. Все считали ее немного сумасшедшей, может быть, так оно и было, но болезненная девушка, почти умиравшая в северных холодах, вдруг буквально расцвела под здешним солнцем. И пусть ее речи часто были непонятными другим, но отец искренне радовался, что Глория стала на новых землях здоровее и веселее. Когда зашла речь о поиске другого места для поселения, он понял, что благополучие его дочери зависит от каких-то жалких кустов, которые не хотят приживаться на новом месте. Человек он был уважаемый и выступил на совете перед согражданами, сказав им, что как люди часто тоскуют о своих отчих домах, но потом привыкают к чужбине, так и деревцам нужно время, чтобы стать здесь своими.