Затем врач выждал, пока увезли тех, кто официально числился живым, и отвез человека под простыней в госпиталь. Там на него накричали, что он привез истекающего кровью человека самым последним. А хирург прямо сказал, что бесполезно заниматься тем, кто одной ногой в могиле, а у него есть другие раненые, которые нуждаются в его помощи. Но врач стал умолять попробовать спасти Майкла, и, тяжело вздохнув, хирург разрешил направить его в операционную.

Два дня спустя тот же врач пришел в палату к Майклу и сообщил, что ему нужно бежать.

— Они проверяют больницу… Кажется, разыскивают тебя.

Затуманенный болью и таблетками, Майкл попросил врача помочь ему добраться до телефона — нужно срочно кое-кому дозвониться.

Он позвонил своему другу-однополчанину Франклину Таггерту, человеку, которому когда-то спас жизнь. Тогда в лазарете Фрэнк говорил, что, если ему что-нибудь будет нужно, пусть только скажет.

И вот теперь Майкл сказал своему другу, что ему нужна помощь.

Через каких-то два часа у больницы появился эскорт полицейских автомобилей, и Майкла отвезли в аэропорт к поджидающему его самолету. Майкла привезли в город Чандлер, штат Колорадо, в дом Фрэнка. Там ему была оказана самая лучшая медицинская помощь. К моменту, когда он поправился, семья его друга стала его семьей.

Все эти годы Майкл думал о том, что же случилось с Макси, но не решался разыскивать ее, боясь навести Дока на след. Он любил представлять себе, как где-то в надежном месте живут Макси и его сын. Но лишь в 1964 году, когда он увидел фотографию в газете, Майкл убедился, что женщина, которую он любил, не только жива и здорова, но и счастлива. Это было видно по тому, как Макси держала свою маленькую внучку. «Наша внучка», — подумал Майкл. Он тоже был счастлив — тем, что после него останется потомство. Именно когда он увидел эту фотографию, он и решил приступить к написанию книги под названием «Хирург».

1991 год

— Мне кажется, вам пора, — тихо сказала Блэр Майку, и в ее глазах он прочел то, чего так боялся.

— Сэм, — начал Майк.

Ей достаточно было взглянуть на него, чтобы все понять.

— Я не такая уж хрупкая и нежная… — проговорила она, теребя красное платье Макси. Спереди платье было заляпано кровью, но не настоящей, а бутафорской, на основе глицерина, которую используют при съемках фильмов и которая всегда выглядит свежей и красной. Рядом стоял Уолден. В спектакле он играл Однорукого. Его отец был тем самым мальчиком, который в ту страшную ночь прятался в стенном шкафу и видел, как Док убил Однорукого. И это Макси платила за образование Уолдена, его братьев и сестер. Как только она их нашла, именно ее поддержка помогла всей семье не умереть с голоду.

— Моя бабушка умирает, да?! — Саманта переводила взгляд с Блэр на Майка.

Они не собирались скрывать от нее правду.

— Да, это так… — кивнула Блэр.

— А бабушка знает?

— Да. Она хочет повидаться с тобой и с Майком. Хочет с вами поговорить.

— Да, да, — заторопилась Саманта. — Мне нужно многое узнать о дедушке Кэле.

Ей вдруг показалось очень важным узнать, любила ли человека, который был так дорог ей, Саманте, его жена. Или она любила одного Майкла Рэнсома.

Саманта совершенно искренне заулыбалась, когда увидела свою бабушку, лежащую в кровати, среди красивых розовых простыней и наволочек. Блэр еще рано утром перевезла ее из приюта к Джубели, чтобы она могла наблюдать за всеми приготовлениями к спектаклю. Но как только Саманта в образе Макси вошла в дверь черного хода, Блэр перевела свою больную в маленькую комнатку, которая когда-то была гримерной Майкла Рэнсома.