— Фокусы — это для детей, — повторил Баффл, — вы давно их переросли. — Он немного помедлил, прежде чем добавить: — Думаю, сегодня я покажу вам кое-какие чудеса для взрослых.

Повернувшись, он стал изучать полки. Верхняя осталась погруженной во тьму, хотя остальная комната была прекрасно освещена. На одной из полок расположились три высушенные, сморщенные головы; одна показала мне язык, другая хихикнула. Тут же стоял миниатюрный стол для пинг-понга с крошечными ракетками и мячиком размером с пульку мелкокалиберного пистолета; как только я взглянул на стол, ракетки тут же начали яростный турнир. Рядом лежала леденцовая палочка, которая превратилась сначала в змею, потом в стрелу, затем снова в леденец.

— Сесилу Де Миллю следовало бы посетить мою лавку перед съемками «Десяти заповедей», — заметил Баффл, поднимая леденец. — Эта штука — куда красочнее, чем тот простой посох, которым пользовался Чарлтон Хестон.

Леденец стал ремнем с пряжкой, после чего вернулся в прежнее состояние, и Баффл положил его на полку.

— А что еще он может? — ахнул Мори, широко раскрыв глаза, с таким же завороженным видом, как семьдесят восемь лет назад.

— Обычные трюки для вечеринок, — пренебрежительно бросил Баффл. — Ничего по-настоящему серьезного для взрослых людей.

Подойдя к дальнему концу прилавка, он поднял маленький кувшинчик, принес его к нам и поставил рядом с Мори.

— Что это? — не выдержал я.

— Если не ошибаюсь, а я редко ошибаюсь, это именно то, что вы обсуждали вчера, — пояснил Баффл.

— Иисусе! — воскликнул Мори. — Только взгляни, Нейт! Я шагнул ближе и уставился в кувшинчик.

— Это он, Нейт! Это он! — взволнованно завопил мой друг. — И готовится сделать бросок, совсем как в первенстве по бейсболу тридцать второго года!

И точно! Передо мной был Бэби, только ростом примерно с полдюйма, показывающий всем болельщикам, куда посылает следующую подачу. Но изображение не было статичным. Игрок между второй и третьей базами колошматил по своей перчатке, рефери отчаянно сигналил Руту, приказывая перестать заниматься ерундой и занять свое место.

Я поднял глаза на Баффла.

— Как вы это проделали? — спросил я.

Он весело хмыкнул, и я снова почувствовал себя насекомым.

— Зеркалами.

— Что это, черт возьми, за ответ? — обозлился я.

— Каков вопрос, таков ответ. Вы платите, я показываю — и оно того стоит, не так ли? Каждого истраченного цента.

Я вытащил пятерку и положил на прилавок.

— О'кей. Итак, каким образом вы это проделали?

— Прошу прощения, мастер Силвер, — ответил он, отодвигая банкноту, — но я никогда не даю двух ответов на один и тот же вопрос.

— А что еще у вас есть? — не выдержал Мори.

— Говорю же: все, что угодно. Где-то тут моя коллекция Мориса Голда… А, вот она!

Он дотянулся до верхней полки, схватил какие-то ноты и показал нам.

— Песня, которую вы так и не сочинили. За нотами появилась книга.

— Роман, который вы так и не написали.

Выражение бесконечной печали омрачило его лицо, когда он вытащил снимок маленького мальчика:

— Внук, которого у вас никогда не было.

— Он очень похож на Марка, — выдохнул Мори. Марк был его сыном, убитым во Вьетнаме.