— Я гарантирую, что никто из вас не пострадает из-за того, что я напишу.

Искатели приключений недоверчиво переглянулись.

— Профессор объяснил мне, почему считает, что тема заслуживает освещения в прессе, — без излишней спешки успокоил их Бэленджер. — Оказалось, что мы с ним думаем одинаково. Сегодня в мире сложилась одноразовая культура. Люди, пластмасса, бутылки из-под пепси, принципы... Все одинаково доступно. Абсолютно все. Нация несет серьезный ущерб от расстройства памяти. Что было двести лет назад? Невозможно даже вообразить. Сто лет назад? Нет-нет, это слишком давно. Пятьдесят лет назад? Древняя история. Кинофильм десятилетней давности считается стариной. Телевизионные сериалы, слепленные пять лет назад, — классикой. Большинство книг имеет трехмесячный срок использования. Лишь только спортивные организации заканчивают строить стадионы, как приходит пора взрывать их, чтобы заменить более новыми, еще более уродливыми. Школу, в которой я учился, взорвали и устроили на ее месте прогулочную аллею. Наша культура настолько одержима новизной, что мы старательно уничтожаем прошлое и пытаемся делать вид, будто его никогда не было. Я хочу написать эссе, которое убедило бы людей в том, что прошлое очень важно. Я хочу заставить моих читателей прочувствовать, понять и оценить это.

В комнате стало тихо. Бэленджер слышал лязг — кланг... кланг... — снаружи и грохот волн, накатывавшихся на песчаный пляж.

— Этот парень начинает мне нравиться, — сказал Винни.

— Когда вы хотите выйти?

— В десять с небольшим. — Конклин прицепил к поясу портативную рацию. — От здания нас отделяют всего два квартала. Всю разведку я уже провел, так что нам не придется тратить впустую время, соображая, как проникнуть внутрь. А почему вы улыбаетесь?

— Я просто задумался: отдаете ли вы себе отчет в том, насколько ваша фраза похожа на то, как разговаривают военные?

— Специальная операция. — Винни сунул сложенный нож, снабженный прищепкой, в карман джинсов. — Вот что это такое.

Бэленджер сел на испещренный множеством сигаретных ожогов стул возле двери и продолжил записи.

— Я нашел много материалов на сайте профессора и других крупных сайтах, таких, как infiltration.org. Сколько, по вашему мнению, может существовать групп городских исследователей?

— В Yahoo и Google насчитывается несколько тысяч сайтов, — ответил Рик. — В Австралии, России, Франции, Англии. Здесь, в США, они имеются по всей стране. В Сан-Франциско, Сиэтле, Миннеаполисе. Среди городских исследователей этот город славен обширной сетью подземных туннелей, которая так и называется — Лабиринт. А ведь есть еще Питтсбург, Нью-Йорк, Бостон, Детройт...

— Буффало, — вставил Бэленджер.

— Да, наша родная, истоптанная вдоль и поперек земля, — согласился Винни.

— Такие группы часто во множестве появляются в тех городах, где имеются полностью или частично заброшенные старые районы, — сказал Конклин. — Буффало и Детройт типичны в этом отношении. Люди переезжают в предместья, бросая большие старые здания. Отели. Офисы. Универмаги. Зачастую владельцы просто уходят. Вместо того, чтобы судиться с ними из-за неуплаты налогов, город забирает себе их собственность. Но часто бюрократы не могут решить, уничтожать ли застройку или ремонтировать ее. Если нам повезет, то заброшенные здания будут приняты на городской баланс и сохранены. В центре Буффало нам случалось проникать в дома, которые были выстроены в самом начале двадцатого века и заброшены году в 1985-м или еще раньше. Мир движется вперед, а они остаются теми же самыми.