|
Эллен боязливо прижималась ко мне. Я взял с собой купленный томагавк, готовый защищать ее от леопардов, аллигаторов и анаконд. Небо закрывалось облаками из спелых кукурузных початков. Как, наверное, радуется, глядя на них, отец! В городе я всегда знал, что делать, а здесь был робким простофилей и только боялся выпустить ее пальцы... Когда Эллен присела на землю, окруженная могучими стеблями, я прилег около нее. Она была грустна и, быть может, не замечала меня. - Рой, хотели бы вы жить в другой стране? - Нет, - признался я. - Даже если бы я позвала вас? - С вами хоть в Антарктиде, в пучине Тускароры, на Луне или на Марсе. Она наклонилась и спутала свои волосы с моими. Я был подлинным олухом и только дрожал. - Э-э! Целуются, целуются! Э-э! Как не стыдно! Голубчики, любовники, кошки на крыше! Я порывисто обернулся на крик. Черт возьми! Это был веснушчатый парнишка лет одиннадцати, с бандитской рожей, чумазый, перепачканный машинным маслом или сапожной ваксой. - Э-э! Как не стыдно! Э-э! - прыгал он на одной ноге... Осел! Мне действительно было стыдно, что он не прав... Я замахнулся на него томагавком. Эллен перехватила мою руку. Тут я узнал своего племянника Тома, а он меня: - Дядя Рой! Я не знал, что это вы, право, не знал. Я не стал бы выслеживать. Как вы поживаете, дядя Рой, и вы, леди? Он мгновенно стал воплощением изысканной вежливости и даже шаркнул ножкой. (Правда, не по паркету!) Эллен, улыбающаяся, счастливая, поднялась, подошла к мальчишке и потрепала его рыжие волосы. Я дал ему приветственного щелчка. Все вместе мы вышли на дорогу. Около моего кара стоял трактор на резиновом ходу с прицепом, нагруженным початками. Эллен обратила мое внимание - "Беларусь"! - Ой, дедушка от радости подскочит выше кукурузы! - трещал сорванец. - Сейчас такая жаркая работа. Приходится шпарить. Очень надо помочь. Ведь вы поможете, не правда ли, дядя Рой? - Это даже интересно, Рой! А почему бы не помочь? Прибавится впечатлений, - решила Эллен, отряхивая платье от былинок. Парнишка забрался на свой трактор, купленный у русских коммунистов. - Уже вечер, - заметил я. - Ты едешь в последний раз на ферму? - Что вы, дядя Рой! Дедушку и папу не утянешь дотемна даже катерпиллером. Мне придется тащиться еще раз или два. Мы сегодня нажариваем с четырех часов утра. Мама и бабушка скачут дома, как ковбои. - Молодец! - сказал я. - Можешь считать за мной еще щелчок. |
