Лицо матери показалось Халльгриму постаревшим и очень усталым. Ни дать ни взять справила тяжёлую работу и прилегла отдохнуть. И велика та усталость, всё никак не проходит… Халльгрим сел на край кровати, и Хельги осторожно опустился рядом. Халльгрим взял руку Фрейдис, вздохнул и прижался к ней щекой.

– Ты похож на своего отца, – сказала Фрейдис. – Он приходил ко мне сегодня. Его корабль причаливал к берегу и ушёл перед рассветом, потому что негоже им видеть дневную зарю. Видел ли ты след от киля на песке? Виглаф говорил со мной и радовался, что у него хорошие сыновья… – Она помолчала и добавила: – Скоро он приедет ещё.

Халльгрим слушал её молча. Фрейдис шевельнула бледными пальцами, погладила его усы.

– Я могла бы многое открыть тебе, сынок, я ведь сегодня заглядываю далеко. Я вижу, что ты проживёшь долгую жизнь. Ты не всегда будешь счастлив и умрёшь не на соломе. И два ворона будут следовать за тобой, куда бы ты ни поехал.

– Хорошее предсказание, – проговорил Хельги негромко. – А мне ты что скажешь, мать?

Фрейдис закрыла глаза.

– Ты наверняка хочешь знать, достойной ли будет твоя смерть. Но я вижу впереди только солнечный свет. Он ярок, как отблеск на золоте, и мне больно смотреть. И ещё я вижу, что Ас-стейнн-ки зажжёт его для тебя.

Выйдя во двор, Халльгрим невольно посмотрел в сторону гавани. Прибрежный песок был чист. Он сказал об этом брату, и тот ответил:

– Бывает и так, что человек видит то, что ему хотелось бы видеть.

На другое утро женский дом проснулся от причитаний горбуньи…

– Госпожа! – в голос плакала старуха. – Госпожа!

Женщины выбирались из-под одеял, одевались и подкрадывались к двери хозяйского покоя. Никто не смел заглянуть вовнутрь… Звениславка стояла среди других у опрятно завешенной стены и чувствовала, что начинает дрожать.

Потом глухо стукнула дверь со двора. Халльгрим хёвдинг стремительно, не глянув ни вправо, ни влево, прошагал мимо потухшего очага. Рывком распахнул дверь в покой госпожи Фрейдис и вошёл.

Горбунья даже не пошевелилась при виде вождя. Халльгрим долго стоял рядом с ней, молча глядя на мать. Потом опустился на колени и застыл…

Низкое серое небо висело над Торсфиордом. Облака лежали на склонах гор, пряча от глаза каменные вершины. Халльгрим послал Видгу через фиорд – известить Эрлинга. Видга вытащил из сарая свою лодку и бросил в неё вёсла. И когда у лодки оказался Скегги, сын хёвдинга впервые не погнал его прочь. Он сказал ему:

– Садись, будешь править.

Столкнули лодку на воду, и плеск вёсел был слышен в повисшей над берегом тишине, пока судёнышко не исчезло за скалами. И снова стало тихо над тёмной водой, похожей на гладкий серый металл. И на берегу, где столбами зелёного пламени высились деревья. И в Морском Доме, оставшемся без хозяйки.

И далеко над морем висело облако, похожее на уходящий корабль.

Когда Асы, могучие боги, создавали для людей небо и землю, они взяли веки древнего великана и воздвигли их как ограду, заботливо охватившую весь мир. Вот почему населённые земли называются Мидгард. Это значит – то, что огорожено, Срединный Мир.

За пределами Мидгарда живут иотуны, страшные инеистые великаны. И ещё много всякой нечисти и нежити, от которой не было бы житья людям, если бы не Бог Тор с его молотом.

А ещё где-то там, за границами Мидгарда, за вечными льдами, лежат уже вовсе неведомые берега. Их населяют души, окончившие свой путь по земле. И сами боги садятся там на почётные места, когда наступает время пировать.