Какие дни нас ждут, как Бог обманет,

Как станешь солнце звать — и как не встанет...

Так, узником с собой наедине,

(Или ребенок говорит во сне?)

Предстало нам — всей площади широкой! —

Святое сердце Александра Блока.

Апрель 1920

[*] Достоверно: под звуки взрывов с Ходынки и стекольный дождь, под к-ым шли — он на эстраду, мы — в зал. Но, помимо этой достоверности — под рокот рвущихся снарядов Революции. — М.Ц.

EX — CI-DEVANT [*]

(отзвук Стаховича)

Хоть сто мозолей — трех веков не скроешь!

Рук не исправишь — топором рубя!

О, откровеннейшее из сокровищ:

Порода! — узнаю Тебя,

Как ни коптись над ржавой сковородкой —

Всё вкруг тебя твоих Версалей — тишь.

Нет, самою косой косовороткой

Ты шеи не укоротишь.

Над снежным валом иль над трубной сажей

Дугой согбен, все ж — гордая спина!

Не окриком, — все той же барской блажью

Тебе работа задана.

Выменивай по нищему Арбату

Дрянную сельдь на пачку папирос —

Все равенство нарушит — нос горбатый:

Ты — горбонос, а он — курнос.

Но если вдруг, утомлено получкой,

Тебе дитя цветок протянет — в дань,

Ты так же поцелуешь эту ручку,

Как некогда — Царицы длань.

Июль 1920

[*] Здесь: бывшему из бывших (фр.).

ПЕТРУ

Вся жизнь твоя — в едином крике:

— На дедов — за сынов!

Нет, Государь Распровеликий,

Распорядитель снов,

Не на своих сынов работал, —

Бесам на торжество! —

Царь-Плотник, не стирая пота

С обличья своего.

Не ты б — все по сугробам санки

Тащил бы мужичок.

Не гнил бы там на полустанке

Последний твой внучок. [*]

Не ладил бы, лба не подъемля,

Ребячьих кораблёв —

Вся Русь твоя святая в землю

Не шла бы без гробов.

Ты под котел кипящий этот —

Сам подложил углей!

Родоначальник — ты — Советов,

Ревнитель Ассамблей!

Родоначальник — ты — развалин,

Тобой — скиты горят!

Твоею же рукой провален

Твой баснословный град...

Соль высолил, измылил мыльце —

Ты, Государь-кустарь!

Державного однофамильца

Кровь на тебе, бунтарь!

Но нет! Конец твоим затеям!

У брата есть — сестра... —

На Интернацьонал — за терем!

За Софью — на Петра!

Август 1920

[*] В Москве тогда думали, что Царь расстрелян на каком- то уральском полустанке. — М.Ц.

* * *

Есть в стане моем — офицерская прямость,

Есть в ребрах моих — офицерская честь.

На всякую муку иду не упрямясь:

Терпенье солдатское есть!

Как будто когда-то прикладом и сталью

Мне выправили этот шаг.

Недаром, недаром черкесская талья

И тесный ремённый кушак.

А зорю заслышу — Отец ты мой родный! —

Хоть райские — штурмом — врата!

Как будто нарочно для сумки походной —

Раскинутых плеч широта.