Илона поняла: воспитательная беседа не складывается.

— Да ну вас. Вадим, ужинать будешь? У нас харчо и язык с кукурузой.

— Харчо не буду — это равносильно супружеской измене. Извини. А язык — да!

— Изменить жене с собственной матерью на гастрономическом фронте — действительно смертный грех, — окончательно увел разговор в безопасное русло Михаил Леонидович, Он уже предвкушал доброе семейное застолье. Тем более, что ему харчо в исполнении Илоны нравилось больше, чем в Ленином.

Глава 10

Вот уже пятнадцать лет Стэн поднимался в шесть утра. Четыре раза в неделю его команда выпускников Гарвардского университета в 6,45 садилась в гребную „восьмерку“ и ровно час гоняла по Потомаку. В любую погоду.

Состояла команда из двенадцати человек. В конце месяцa каждый подавал капитану свой график присутствия на тренировках на следующий месяц. Конечно, случались и неожиданные сбои. Но крайне редко. График, как правило, соблюдался строжайшим образом.

Люди в команде собрались непростые. Четыре сенатора, три конгрессмена и пять юристов, причем один из них член Верховного Суда США. Тех, кто ушел в бизнес, не брали. Этому неписаному правилу стукнуло уже лет сорок.

Если случалось, что на тренировочный день претендовало больше восьми бывших гарвардцев, участника определял капитан команды. Однако американская страсть к четким правилам исключала всякий волюнтаризм с его стороны. Приоритет имел тот, кто раньше закончил университет. По этой причине Стэн мог никогда не волноваться по поводу поддержания своей спортивной формы. Он значился седьмым по году выпуска и для него всегда находилось место в лодке. Не пользоваться такой привилегией было просто невозможно, вот и приходилось, хочешь — не хочешь, вставать в шесть утра. Много лет Стэн и в свободные от спорта дни поднимался в то же время — вошло в привычку.

Нынче Стэн проснулся с ощущением вчерашней заботы. Бывает такое: открываешь глаза и вспоминаешь — вечером не сделал что-то важное. Нет, не забыл, а не смог. И касалось это звонка из нью-йоркского офиса. А звонил Дэвид Строй… Все, вспомнил! Дэвид срочно летит в Москву, куда сумасшедший клиент, которого он обхаживает как невесту-миллионершу, вызывает его на встречу. Причем клиент летит из Парижа, а бедному Дэвиду прямым рейсом через океан. Так о чем же Дэвид просил? Точно! Он не смог заказать гостиницу. Их в Москве, как ему объяснили, приличных всего три, и номера в них давно забронированы. Надо позвонить Вадиму, пусть он что-нибудь придумает. Дэвид звонил в девять вечера, когда в Москве было пять утра. Будить Осипова так рано Стэн постеснялся, Господи! В этой отсталой стране кроме ядерного оружия ничего толком и соорудить-то не смогли, даже гостиницы! Надо надеяться, что Вадим при его мозгах и предприимчивости занимает там достаточно высокое положение. Что-то да устроит.

Стэн быстро умылся, включил кофеварку, нашел в электронной записной книжке телефон Осипова и набрал номер офиса. Сейчас в Москве половина третьего, самый разгар рабочего дня. Вадим должен быть на месте.

Таня Фомочкина, услышав в трубке английскую речь, бойко отвечала „One moment, please!“ и тут же звала к телефону Вадима или Леру. Конечно, мог бы ответить Игорь Стольник, но Таня его не любила. Он все время смотрел на нее жадными голодными глазами и придурковато улыбался. А ей нравился Вадим. Такой недоступный, серьезный, строгий… Он взял трубку и услышал:

— Это Стэн. Как дела, Вадим?

— Прекрасно! Готовлюсь ехать к вам в гости.

— О! А я надеялся — работать!

— Это если у вас хватит клиентов, которым нужна моя работа, — не растерялся Вадим.

— Вот по поводу одного такого сумасшедшего, который намеревается делать бизнес в Союзе, я тебе и звоню, — не остался в долгу Стэн.