Кроме того, Изабелла украсила себя мушками из крохотных кусочков шелка – их на ее лице было семнадцать. По правде говоря, такое количество вызвало у нее некоторые сомнения, но Месье заверил ее, что она выглядит замечательно. Блу никак не могла согласиться со своим наставником, однако промолчала. Сама же Блу решила не злоупотреблять модным украшением и ограничилась двумя крошечными бархатными сердечками – на щеке и в уголке рта. Она отказалась воспользоваться белилами, но согласилась накрасить губы и тронуть румянами щеки, а также слегка припудрила загорелую кожу чуть выше груди.

Блу уже почти научилась ходить на каблуках, но во избежание какого-нибудь досадного недоразумения она выбрала бальное платье, подол которого был высоко приподнят спереди. Платье из серебристо-голубой парчи было так измято, что та, кому оно раньше принадлежало, вряд ли бы его узнала, однако Изабелла заверила свою подругу, что этого никто не заметит. Блу сделала себе прическу в виде изящной короны и сверху надела кружевной чепец с пышными лентами. Когда все было готово, подруги опрыскались жасминовой водой в самых сокровенных местах и старательно понюхали друг у друга под мышками. Убедившись, что дурного запаха нет, они, весьма довольные собой, покинули каюту.

Хотя фижмы задевали за стены и цеплялись за все встречные предметы, Блу удалось успешно преодолеть узкий коридор и лестницу и выйти на палубу, над которой раскинулся великолепный звездный шатер. Когда Месье и Моутон присоединились к девушкам, все придирчиво оглядели друг друга при колеблющемся свете фонаря.

– О да, мы шикарно смотримся! – радостно воскликнула Блу.

Она присела в реверансе в ответ на поклон Месье и грациозно оперлась на его руку. Моутон и Изабелла последовали за ними. Вскоре и вся компания подошла к капитанской каюте; причем Блу, проходя по палубе, ни разу не споткнулась, чем была чрезвычайно довольна.

На сей раз Блу нисколько не удивилась, заметив на столе камчатую скатерть, и ей доставило огромное удовольствие наблюдать, как поражены были Моутон и Изабелла. Однако и ее и этот вечер ожидали сюрпризы. Блу никогда в жизни в том не призналась бы, но восковые свечи с запахом лимона и сверкающая серебряная посуда Герцога произвели на нее огромное впечатление.

Сам же Герцог был так красив, что Блу непременно испустила бы вздох восхищения, если бы тесный корсет позволил ей вздохнуть. Сегодня на нем был бутылочного цвета камзол поверх расшитого серебром черного жилета и молочно-белые бриджи в цвет кружевных манжет и жабо. Белые шелковые чулки обтягивали его изящные икры, а пряжки на туфлях были украшены драгоценными камнями, Черные волосы Герцога были откинуты назад и стянуты на затылке атласной лентой. Губы же Томаса по-прежнему казались, чертовски соблазнительными, и Блу с неудовольствием заметила, что не может отвести от них взгляд.

Пока одетый в ливрею слуга разносил оловянные кубки с бургундским, Герцог поприветствовал своих гостей. Он вежливо раскланялся с Месье и Моутоном и привел в полнейший восторг Изабеллу, почтительно коснувшись губами ее руки.

– Ох, извиняюсь, – жеманно прошептала она и захихикала, подхватывая выпавшую из корсажа левую грудь и водворяя ее наместо.

– Это так мило, вы само очарование, – галантно ответил Герцог, с невольным уважением разглядывая грудь, способную внушить благоговейный трепет мужчинам трех континентов. Когда капитан с видимым усилием оторвал наконец взгляд от прелестей Изабеллы и заметил яркую россыпь мушек на ее лице, в его серых глазах промелькнуло изумление, но он промолчал и шагнул к Блу.

Усы Герцога оказались мягкими и нежными на ощупь, а губы – теплыми.