Эмма встала перед зеркалом, попробовала утянуть талию, защипнув по бокам лишнее. Но это лишнее уже и так утянуто корсетом, дальше не затянешь. И руки безобразно повисли… и лицо подурнело…

Ладно, пусть сначала купит Мертон, а там будет видно. Деловое сотрудничество иногда связывает людей прочней любви. А за то время, пока лорд будет помогать, можно несколько привести себя в порядок. Никакого темного пива, никакого шампанского, разве чуть-чуть для бодрости духа. Надо предстать перед герцогом в самом привлекательном виде, какой возможен на сей день.

Но сначала письмо.

Она набросала черновик, вымарала половину, потом набросала еще раз, еще и еще… Потом достала словарь, долго выверяла каждое слово, помня о своей привычке допускать самые немыслимые ошибки. Получилось душевное, полное мольбы и надежды послание. Эмма просила купить Мертон за пятнадцать тысяч, чтобы получить возможность оплатить долги, а также позволить ей пожить в Ричмонд-парке в его особняке «Двор цапли», прекрасно зная, что тот пустует. Весной цена на имение наверняка поднимется, но у нее нет возможности ждать, а лорд Куинберри мог бы получить за имение больше.

Она молила лишь помочь пережить зиму, не боясь каждого стука в дверь, не боясь попасть в тюрьму.

«У меня есть чем расплатиться, но я не могу это сделать, а проценты по долгам растут, превращая мою жизнь в кошмар. Не отрицаю, что сама довела дела до такого состояния, но я была обманута людьми корыстными и бесчестными…»

Ответа Эмма ждала так, словно это был врачебный приговор о жизни и смерти.

Когда письмо от герцога доставили, дрожащие руки не сразу позволили сломать печать. Чтобы никто не видел ее радости или слез (могло быть и такое), Эмма ушла в кабинет. Мать с тревогой посмотрела ей вслед. Понятно, от ответа лорда Куинберри многое зависит…

Мисс Кэдоган как могла поддерживала дочь, но что она могла? Очень мало, всего лишь взять на себя часть забот и утешать. Если бы речь шла только о необходимости отказаться от прежнего образа жизни, переехать в крошечный домик и жить на совсем небольшие деньги, они с легкостью сделали бы это, но долги… Эмма вела себя крайне неразумно, полагаясь на благосклонность правительства и честность брата адмирала Нельсона. Сэр Уильям с самого первого дня ненавидел любовницу Горацио, это было заметно по его взглядам и упорному молчанию, нельзя рассчитывать, что он поделится хотя бы частью своих денег с маленькой Горацией, а уж тем более с Эммой.

Мелькнула мысль подсказать обратиться за помощью именно Горации, однако ясно, что пока нужда не схватит за горло совсем, Эмма ни за что не допустит, чтобы дочь просила кого-то о чем-то.

Миссис Кэдоган размышляла над положением, в котором оказалась дочь. Лорд Гамильтон поступил странно, он почти ничего не оставил жене, отдав все Гревиллу. На что надеялся старый лорд? Хотел заставить жену уйти от Нельсона и вернуться к Гревиллу? Сомнительно, чтобы Чарльзу это было нужно, Эмма уже не та…

Эмма вышла из кабинета, опустилась в кресло, держа письмо в руке. Сердце матери замерло, дыхание остановилось.

— Он не будет покупать имение. Мертон лорду Куинберри не нужен. — Эмма коротко усмехнулась.

Вообще-то это катастрофа, означавшая долговую тюрьму и гибель, но кажется, все не так плохо, если у дочери нет истерики… Сердце миссис Кэдоган продолжало биться с перебоями.

— Но лорд великодушен, он подарил мне две с половиной тысячи фунтов стерлингов. Правда, с одним условием — я положу эти деньги в банк к Абрахаму Голдсмиту, а тот будет выплачивать из них мои долги.

По щекам миссис Кэдоган текли слезы, гибель на время отложена, кораблю удалось отвернуть от этого рифа, но сколько их еще на пути!

— Кроме того, он позволяет мне переехать в его дом в Ричмонде.