Осенью скрывать свое положение стало уже невозможно.

— Гарри… мне нужно кое-что сказать тебе…

В последние недели они не спали вместе, он просто позволял Эмме увеселять гостей и проигрывать большие суммы. Эмма легко пристрастилась к игре, а деньги для нее никогда не были ценностью, тем более чужие. Долги росли, как снежный ком, чтобы расплатиться с теми, что не могли ждать, Гарри занимал и занимал, с ужасом ожидая минуты, когда будут предъявлены основные огромные векселя. Спасти его могли только родители, но признаться отцу, что он потратил безумные средства на содержание шлюхи из «Храма здоровья», немыслимо.

— У меня нет денег, Эмма…

— Я не о деньгах. Я беременна, Гарри…

— Что?! Сколько?

— Месяцев? Пятый. Ты просто давно не прикасался ко мне, потому не замечал.

Он лихорадочно соображал:

— Ты приехала сюда беременной и ничего мне не сказала?!

Эмма поняла вопрос, он означал, что Гарри сомневается в своем отцовстве. Они спали вместе и в Лондоне, но кто мог поручиться, что она не делала этого с кем-то другим? Никто, доказать будет невозможно, и настаивать Эмма не вправе.

— Что делать?

— Ты обманула меня? Решила сказать, когда будет поздно, чтобы я не передумал жениться?

Очень горькие и справедливые слова, скажи она о своей беременности сразу, возможно, Гарри повел бы себя иначе. Акак? Отказался сразу или, наоборот, объявил о будущем отцовстве родителям? Может, тогда они согласились бы на их брак? Атеперь? Теперь не верит и сам Гарри, вернее, не доверяет.

— Я не обманывала тебя. Ребенок твой.

Его глаза сверкнули насмешкой:

— А мог бы быть не моим?

Он старался не смотреть в глаза, катастрофа близилась, словно горная лавина, и спрятаться не удастся. Денег просто не было, в долг больше никто не давал, вот-вот начнут наседать кредиторы. А тут еще эта… со своим ребенком…

Не все соседи бывали в Ап-Парке, и даже не все родственники. Дядя Гарри, преподобный Ульрик, настоятель церкви в деревне неподалеку, визитами племянника не баловал.

Сам Гарри проживал каждый день, как последний, он тратил безумные деньги на лошадей, пирушки, проигрывал в карты сам и позволял делать это Эмме, покупал ей драгоценности, сорил деньгами налево и направо, стараясь не думать о приближавшемся конце. Как долго такое могло продолжаться? Конечно, недолго. Пришло время расплаты…

Из Лондона примчался слуга с запиской от матери. Леди Федерстонхо сообщала, что намерена приехать на пару дней, и просила на это время выставить прочь всех гостей и привести дом в порядок.

Гарри усмехнулся:

— А вот это конец…

Разговор с матерью и впрямь был резким и коротким.

— Нам с отцом известны твои похождения последних месяцев. Этому безобразию нужно немедленно положить конец! Привезти в наше имение женщину, которая позировала Ромни голышом, выставляла себя напоказ в каком-то балагане, и объявить ее будущей леди Федерстонхо?! Кто позволит тебе так унижать нашу фамилию?! Кто позволит приводить в дом шлюху, подобранную на улице, как свою жену?! Нет, Гарри, ты можешь жениться на ней, но при этом придется покинуть и этот дом, и тот, что в Лондоне. О содержании я уже не говорю. Мне с трудом удалось предотвратить приезд сюда сэра Мэтью, он вышвырнул бы и твою шлюху, и тебя самого.

Гарри понял, что родители не просто сердиты, они в немыслимом гневе. Действительно, хорошо, что приехала мать, а не отец.

— Ты немедленно порвешь всякую связь с этой падшей женщиной, как бы красива она ни была и как бы далеко ни зашли ваши отношения. Если ей нужны деньги, дай немного.

— Она не возьмет…

— Гарри, она обманывает тебя даже сейчас.