— Изначально он работал с камнем, и его скульптуры достойны были Императорского дворца… более того, мой предок объявил всех их своей собственностью…

Голос Альера звучал глухо, будто издалека.

— Он платил Хадшари ту цену, которую тот называл… в общем-то, Безумец был из древнего уважаемого рода, а потому в деньгах особо не нуждался, но… правила есть правила…

Вода в чаше заросла ряской, на покрывале которой возлежали белые звезды лотосов.

— …его интересовало лишь искусство. Он стремился достичь идеала, сотворить из камня то, что природа создавала из плоти. Но что-то там у него не получилось… или, может быть, ему казалось, что не получается…

…ряска расступалась то тут, то там, и из-под нее выглядывали розоватые острова рыбьих спин. Нет, ничего змееобразного, сходного с муренами, обыкновенные карпы, насколько могу судить.

— …и он решил отыскать свой способ. Если не получается превратить камень в человека, то можно наоборот… он начал свои эксперименты на животных, а потом вот перешел…

Альер вздохнул.

И дыхание это ветерком коснулось щеки.

— Полагаю, эта работа из первых… он оставил ей способность чувствовать…

…печаль?

…обреченность на каменном лице?

…и готовность бороться?

Тонкая лента, обвивающая руки уже не выглядит украшением.

Я с трудом заставила себя отвести взгляд.

— Что с ним случилось? — спросила шепотом.

— С кем? А… с безумцем… однажды он влюбился и так проникся красотой избранницы, что пожелал эту красоту запечатлеть на века…

Зря я спрашивала.

Вот стоило уже усвоить, что Альеру не нужно задавать таких вопросов.

— …он поднес ей чашу с ядом, и когда она уснула, превратил в статую… Спящая дева… и ее Рыцарь. Он не желал оставаться в этом мире без нее… я видел эту пару. Занятная получилась композиция.

Тьма меня побери…

— А теперь, дорогая моя девочка, я оставлю тебя… похоже, нашему некроманту не помешает помощь…

Гуля заворчал.

Иногда мне казалось, что видит и понимает он больше обычного.

— Я… прогуляюсь? — спросила я уже у пустоты. И сама себе ответила. — Прогуляюсь… что мне еще делать?

И отряхнув капельку с лацкана, я решительно направилась к городской управе. В конце концов, Ричард сам не велел уходить далеко. Значит, уйду близко.

В городской управе Ричарда встретили без особой радости. Квелого вида секретарь соизволил оторвать взгляд от газеты и чашки с утренним кофием, чтобы произнести:

— Мы закрыты.

— Откроетесь, — Ричард продемонстрировал бляху, вот только вид ее на секретаря особого впечатления не произвел. Тот поправил очочки в тонюсенькой оправе, отставил мизинчик, на котором блеснуло колечко защитного артефакта, и произнес:

— В услугах некроманта не нуждаемся.

А вот это было уже откровенным хамством.

— Могу я побеседовать с градоправителем? — Ричард сделал глубокий вдох, заставляя себя успокоиться.

— Он занят.

Секретарь вернулся к кофию и газетке.

— А когда освободится?

— Быть может, завтра… или послезавтра… послушайте, милейший, — секретарь отставил хрупкую чашечку и окинул Ричарда неприязненным взглядом, в котором читалось и чувство собственного превосходства, и легкое презрение, и недоумение — как вышло, что этакая, весьма непрезентабельного вида особа смеет отрывать занятых людей.