— Все я застрял, — сказал Карелла.

Тедди посмотрела на словоформы Кареллы и затем пересчитала буквы в слове «обойщик».

— Ну и сколько? — шутливо спросил Карелла.

Она показала ему семь пальцев.

— Семь, — сосчитал Карелла. — И что это нам дает?

Она пожала плечами.

— А может, написать его задом наперед? — спросил Карелла. — Это на что-нибудь похоже?

Тедди посмотрела и отрицательно покачала головой.

— Давай-ка, вернем буквы на свои места. Значит, обои. А обои бывают бумажными и тканевыми, ведь так?

Она кивнула.

— Обои, бумага, ткань, — он пожал плечами. — Тебе что-нибудь приходит на ум?

Тедди отрицательно покачала головой.

— Может быть, он пытался сказать нам, что человек, который устроил бойню в магазине, носил какую-нибудь обойную или бумажную фамилию, а?

Лицо Тедди выразило сомнение.

— Обои, — снова начал перечислять похожие слова Карелла, — обивка, бумага, ткань. Перед смертью он должен был выбрать самый короткий вариант, ведь так?

Тедди стала что-то быстро показывать руками. Карелла следил за ее знаками: Может быть, Уиллис его не вполне расслышал или не так понял. А вдруг умирающий свидетель говорил что-то совсем другое.

— Например?

На листке бумаги она написала: БОЙЩИК.

— Как человек, который что-то оббивает?

Тедди утвердительно покачала головой.

— Бойщик. — Он немного поразмыслил над этим словом. — А что? Может быть. — Он пожал плечами. — А может, он говорил нечто вроде «отбойщика». — Он взглянул на ее лицо и понял, что для Тедди все эти слова — «обойщик», «бойщик», «отбойщик» одинаковы, потому что она читает по его губам. Он придвинул к себе лист бумаги и написал: ОТБОЙЩИК.

— А кто такой «отбойщик»? — спросила знаками Тедди.

— Я сам не знаю, — сказал он. — Наверное, это человек, который что-то отбивает… может, чечетку?

Тедди широко улыбнулась.

— Да. У вас, у итальянцев всегда были проблемы с произношением, — сказала она ему жестами.

— Вота, истина правда твоя! — рассмеялся Карелла. — Как она говорица, у бедная масса Векслер не был корош произношений, потому что он не был итальяно. — Он отложил карандаш. — Ну, иди ко мне. А как ты думаешь, не пора ли нам проверить на прочность обивку на нашей кровати? — Он взял ее на руки и понес в спальню.

Никто из них не знал, насколько близко они подошли к желанной истине.

Ноябрь.

Деревья потеряли свой лиственный наряд.

В одиночестве он блуждал по улицам, и злой холодный ветер нещадно трепал его белокурые волосы на непокрытой голове. На территории, находящейся под опекой его полицейского участка, проживало девяносто тысяч человек, а во всем городе — восемь миллионов. И кто-то из них был убийцей его Клэр.

Кто же? — Этот вопрос сидел в его голове мучительной болью, не давая покоя ни днем, ни ночью.

Он стал замечать за собой новую привычку — заглядывать в лица прохожих. Каждого встречного он невольно воспринимал как потенциального убийцу и тщательно изучал его лицо и глаза в поисках неведомого ему самому намека или улики. В толпе он высматривал белого мужчину чуть выше среднего роста, без шрамов и родимых пятен, нормального телосложения, одетого в темное пальто и серую шляпу, и желательно также, чтобы он носил темные очки.

Это в ноябре-то?

Слишком многого хочешь.