Вздохнув, он остановился рядом с портретом Карла II и обратился к нему:

— Это нужно сделать, ваше величество. Вы должны понимать, что долг перед женщиной нужно выполнять.

Карл взирал на него с портрета с королевским безразличием. Алексис снова вздохнул и направился в коридор, который вел к апартаментам Каролины. Он остановился перед ее дверью, положил руку на ручку, а затем убрал ее.

Разглядывая дверные панели, он почувствовал, что его настроение портится с каждой секундой. С ним что-то случилось. Мысль о том, что придется отбиваться от Каролины и даже, может быть, уступить ей, беспокоила и раздражала его, л он постоянно вспоминал о том, какой невинной и озадаченной выглядела Кейт на ступеньках в Башне духов. Он вспомнил, как она назвала себя падшей женщиной.

— Лучше не сегодня, — пробормотал он.

Он развернулся на каблуках и пошел назад. Когда он открывал дверь в Длинную галерею, она ударилась о что-то твердое.

— Черт! — воскликнул Вэл.

Его друг отступил назад, в круг света, отбрасываемого свечами, когда Алексис вошел в галерею. Вэл держал в руках длинный, тяжелый меч. Его лезвие поблескивало в свете канделябров, но этот блеск казался тусклым по сравнению с сиянием золотистых волос и горящими ненавистью глазами.

— Что ты собираешься делать с этим мечом? Вэл поднял меч вверх, отдавая ему салют.

— У мадемуазель Сен-Жермен очень необычный вкус.

Алексис молча ждал, скрестив руки на груди.

— Ну, хорошо. Сегодняшний вечер прекрасно подходит для того, чтобы избавить старую добрую Англию от гнойного нарыва по имени Джеймс Бруднелл, граф Кардиган.

Протянув к нему руку, Алексис преградил ему путь. Вэл сердито посмотрел на него, но отдал ему меч.

— Я отдаю его тебе только потому, что ты не вооружен, а я не хочу ранить тебя в борьбе.

— Конечно, — сказал Алексис. — Не будем принимать во внимание тот факт, что ты устал оттого, что донес его сюда из большого зала. У тебя дрожат руки. Пойдем.

Он успокаивающим жестом взял Вэла за руку, и они направились обратно, в то крыло, где были расположены их комнаты.

— Ты никогда не шпионил за своими людьми, — сказал Вэл.

— Конечно, нет.

— А он шпионил. Он пытался отдать под трибунал офицера, который заказал на обед не то вино. У него был самый дорогой полк в конной гвардии. Все офицеры обязаны были обзавестись чистокровными лошадьми — для охоты, понимаешь — иметь самую изысканную кухню, шить одежду у самых дорогих портных.

— Не стоит убивать его за то, что он избалован, как примадонна.

Они подошли к комнате Вэла. Алексис пересек гостиную и направился в кабинет взять графин с портвейном. Он предложил стакан Вэлу, но тот отказался. Алексис оперся на каминную доску и наблюдал, как Вэл переходит от кресла к столу, от стола к дивану, от дивана к окну. Дольше всего он простоял у окна, устремив взгляд в темноту.

— Ненависть пожирает твое здоровье, — сказал Алексис.

Вэл резко обернулся и сердито посмотрел на него.

— В тот день ты тоже пробирался по колено в крови.

— Поэтому я хочу знать правду, Вэл. — Ответом ему стал золотистый затылок друга.

Алексис поставил стакан, подошел к своему другу и стал у него за спиной.

— Расскажи мне.