Он посмотрел на Джулиана:

-Может, Нерисса знает.

Джулиан напрягся. Нерисса была матерью Марка и Хелен. Джулиан знал о ней совсем немного – аристократичная принцесса, она была красива, судя по рассказам Елены, и безжалостна. Она была мертва уже несколько лет, и в хорошие дни Артур помнил об этом.

У Артура бывали разные дни: спокойные, когда он тихо сидел, не отвечая на вопросы, и тёмные, когда он был зол, в депрессии и обычно бессердечный. Упоминание мёртвых не значило ни тёмный, ни спокойный день, а худший из дней – хаотичный, день, когда Артур не сделает ничего из того, на что Джулиан надеялся – скорее он впадёт в гнев и разразиться слезами. Тот самый тип дня, который приносит Джулиану горький привкус паники.

Дядя Джулиана не всегда был таким. Джулиан помнил его как спокойного, практически безмолвного мужчину, который иногда тенью появлялся на семейных праздниках. Он был достаточно красноречив в Зале Соглашений, когда говорил, что возьмёт управление Институтом на себя. Любой, кто не знал его очень-очень хорошо, легко поверил в его слова.

Джулиан знал, что его отец и Артур были пленниками у Фейри. Тогда Эндрю влюбился в Леди Нериссу, и у них было двое детей: Марк и Хелен. Но что произошло с Артуром за эти годы, было скрыто в тени. Его безумие, как назвал это Клейв, по мнению Джулиана, было из-за фейской еды. Если они и не были причиной его душевной травмы, то в любом случае именно они посадили семена разрушения. Они превратили его ум в хрупкий замок, поэтому годы спустя, когда Лондонский Институт подвергся нападению и Артур был ранен, его хрупкое равновесие разрушилось как стекло.

Джулиан положил свою руку поверх руки Артура. Она была тонкой и костлявой: выглядела так, словно это рука пожилого человека.

- Я хотел бы, чтобы тебе не нужно было идти на встречу. Но они что-то заподозрят, если ты откажешься.

Артур снял очки и потёр переносицу:

- Моя монография…

- Я знаю, - сказал Джулиан, - но это важно. И фейри тоже важны. Не только из-за Холодного мира, но и для нас. Для Хелен. Для Марка.

-Ты помнишь Марка? – сказал Артур, его глаза были ярче без очков, - это было так давно.

- Не так давно, дядя, - ответил Джулиан, - я прекрасно его помню.

- Это было как будто вчера, - Артур вздрогнул, - я помню воинов Дивного народца. Они пришли в Лондонский Институт с алыми от крови доспехами. Так много, как будто они были греками, когда Зевс пролил на них кровавый дождь, - его руки, сжимавшие очки, тряслись, - я не могу встретиться с ними.

-Ты должен, - сказал Джулиан.

Он подумал обо всём невысказанном: что он сам был ребёнком во время Тёмной войны, видел, как фейри безжалостно убивали детей, слышал крики Дикой охоты. Но ничего из этого он не сказал.

- Дядя, ты обязан.

- Если бы у меня были мои препараты, - слабо проговорил Артур, - но они кончились, пока тебя не было.

-У меня есть,- Джулиан достал бутылочку, - ты должен был попросить Малкольма принести тебе ещё.

-Я не помнил, - Артур вернул очки на нос, смотря, как Джулиана выливает содержимое бутылочки в стакан с водой, - как найти его… найти того, кому могу доверять.

-Ты можешь верить мне, - сказал Джулиан, поперхнувшись словами, и протянул стакан дяде, - вот. Ты знаешь, каков Волшебный народ. Они получают удовольствие от человеческой неуверенности и используют это как преимущество. Это позволит тебе оставаться спокойным, даже если они попытаются использовать свои трюки.

-Да, - Артур посмотрел на стакан с голодом и страхом одновременно.

Содержимое стакана действовало на него примерно час, может, и меньше. После он будет страдать от кошмарной всепоглощающей головной боли, которая уложит его в кровать на несколько дней. Джулиан с трудом отдавал ему препарат: последствия редко стоили того, но сейчас это было нужно. Очень нужно.

Дядя Артур колебался. Он медленно поднёс стакан к губам, позволил воде коснуться их.