– У себя и сам с собой. Один. Без ансамбля, – пробурчала Анечка, яростно тюкая по клавиатуре глянцевыми ногтями – те аж трещали, протестуя против нещадной эксплуатации.

– Лютует? – догадалась я.

– Уже нет. – Анечка так стиснула мышку, что живая на нее месте мигом бы стала дохлой. – Но орал, будто раненый слон.

– А повод?

– Да когда ему нужен был повод? – Секретарша подняла на меня взгляд, полный вековечного страдания. – Уволюсь я. Пойду работать в архив, вот где спокойно и тихо…

– Ты там умрешь от скуки, и твою пыльную мумию обнаружат лишь сто лет спустя! – напророчил обиженный голос из приоткрывшейся двери кабинета. – Хорош уже дуться, Анюта! Виноват, был неправ, извиняюсь. Сделай кофе, а?

– Два, – уточнила я, направляясь в кабинет.

– Что? Ты?! – Слава отскочил от двери, словно в нее вошла не я, а сама Смерть-с-косой. – Опять? Ты была здесь каких-то два часа назад, я отдал тебе твои деньги, зачем ты вернулась?

– Кол с минусом по пятибалльной шкале за гостеприимство, – констатировала я, опускаясь в удобное кресло. – У вас какие-то проблемы, господин главред?

– Какие-то?! – Слава бухнулся на свой кожаный трон с подогревом и встроенным массажером, как на скамью подсудимых, схватился за голову, запричитал: – Новый видеоинженер запорол на монтаже интервью губернатора – подложил под него музычку из пиратской коллекции, нелицензированную! Съемочная группа, отправленная на пожар, застряла в пробке и приехала уже на пепелище! Ведущий итоговых новостей явился с таким фингалом под глазом, что у гримеров запасов тона не хватит его ликвидировать, хоть штукатуров вызывай! Вечерний эфир ток-шоу срывается, потому что героя программы перекупили конкуренты!

– То есть все как обычно. – Я благодарно кивнула Анечке, поставившей передо мной чашку на блюдце. – Почему же ты так нервничаешь?

– Иди уже, спасибо. – Главред мрачно зыркнул на секретаршу и, дождавшись, пока она выйдет за дверь, схватил пульт и затемнил стеклянные стены до непроглядной черноты рубероида. Он понизил голос: – Ко мне приходила полиция.

– Участковый или следователь? – Я поудобнее устроилась в кресле, попробовала кофе, добавила кубик сахара и под звон ложечки воззрилась на Славу.

– Блин, я не разбираюсь! – Он взъерошил волосы и замер, бессильно свесив руки и ссутулясь.

Реально стал похож на чучело медведя!

Я хихикнула.

– Тебе смешно?! – медведь ожил, взревел. – А мне сейчас только обвинения в организованном ограблении не хватает! С задержанием и препровождением в застенки! – Тут взгляд его неожиданно просветлел, черты смягчились, с губ сорвалось отчетливо мечтательное: – А там же тихо, да? Спокойно…

– Спокойно, Маша, я Дубровский. – Я покачала в воздухе ложечкой, и взгляд моего собеседника прилип к ней, как к маятнику гипнотизера. – Насчет застенков у тебя нереалистичное представление, они со времен тюремного заключения графа Монте-Кристо сильно изменились, для мирного отдыха лучше выбирать какое-нибудь другое место… Сядь, Слава. Слушай мой голос, дыши ровно, отвечай честно. Чего хотела от тебя полиция?

– Мне показалось, что признательных показаний. – Главред расслабил узел галстука и обмахнулся ладошкой.

– Драматизируешь. Давай без фантазий, только факты. О чем тебя спрашивали?

– Да обо всем! Потребовали полный список всех, кто работал над заказом, сметы, счета… Учти, мне пришлось сказать, что тебе я заплатил черным налом, с этим будут проблемы…

– Проблем не будет, я уже указала эти деньги в своих доходах как самозанятая, а заказ мы с тобой сейчас оформим задним числом.