Они ждали — молча, неподвижно. Людям некуда было бежать. Громадные и приземистые, вооруженные клешнями, рогами, копытами, жалами… Два десятка тел — иные в костяной броне, иные сочащиеся слизью — преградили вход в пещеру — черный провал в грязно-сером теле горы.

Конан и Дуна остановились, не зная толком, что делать.

«Слушай, сын мой! — в голове киммерийца вновь прогремел голос, который он уже слышал однажды, в далеком душном Шадизаре, и, повинуясь которому, он пришел сюда, на край света, — Есть еще один вход в пещеру. Узкий лаз, справа от главного входа.»

— Дуна, лук!

— У меня всего одна стрела!

— Бей в крайнего справа — и бегом! Так, как никогда еще не бегала!

Свистнула стрела, и монстр, чем-то напоминавший паука с десятью мохнатыми лапами и огромными жвалами на жутком, почти человеческом лице, исчез в вспышке белого пламени.

— Бежим скорее! — заорал киммериец, бросаясь вдоль склона. Но твари оказались слишком быстры. Конан, возможно, и проскочил бы, но Дуна отстала. Киммериец был вынужден остановиться и встретить грудью атаку чудовищ. А из леса к врагам уже спешила подмога — толпа освободившихся от чар оборотней.

— Беги! — рявкнул варвар. — Там есть лаз…

Девушка промчалась мимо него, а Конан отразил удар ледяного копья — огромной сосульки, что попытался всадить ему в живот первый из нападавших: гигант с двумя человеческими руками и двумя щупальцами, которые тянулись к киммерийцу.

Он увернулся и отскочил, одновременно рубанув мечом. Монстр отдернул щупальца, и Конан, развернувшись, помчался вслед за Дуной.

Девушка уже стояла возле расселины и подпрыгивала от нетерпения, поджидая его.

Расселина была так узка, что Конан еле в нее протиснулся.

— Хвала Крому! — прорычал он. — Этим чудищам ни за что здесь не пробраться!

— Они могут пройти в главный ход! — возразила девушка. — Поспешим!

Ход был извилистым, он то расширялся, то сужался. Обнаженные мечи здесь, внутри чрева горы, снова засветились, освещая дорогу, так что люди бежали, не рискуя расшибиться в этой ледяной кишке.

В пещеру они ворвались неожиданно. Потолок вдруг резко взметнулся вверх и исчез в полумраке, который не мог рассеять даже блеск их клинков, а стены раздались в стороны и вспыхнули тысячью искр, отражая призрачный свет мечей.

— О, Кром! — прохрипел Конан. — И что нам тут делать?

Дуна замерла на мгновение — тонкая, вытянувшаяся во весь рост, высоко подняв над головой руку с мечом.

Откуда-то слышалась тяжелая поступь и пыхтение погони, а со стороны узкого лаза, которым только что прошли Конан и Дуна — крики и топот.

— Они разделились! — крикнул киммериец. — Будем драться! Ты у расселины, а я встречу их у главного входа!

«Нет! — услышали они одновременно. — Разбейте зеркала!»

— Зеркала? — пробормотал Конан, озираясь.

Стены пещеры были сложены изо льда. Гладкого, как зеркало, только черного. Черные ледяные зеркала… Сотни, тысячи зеркал!

«Дуна, заклинание разрушения!» — раздался крик Игга.

Они поняли и взглянули друг Другу в глаза.

— Торопись, — буркнул киммериец. — Одному мне долго не устоять.

Дуна опустилась на колени и закрыла глаза, сосредотачиваясь на заклинании, которое должно было сорваться с ее губ и уничтожить силу Детей Младших Богов. Сейчас для нее не существовало ничего и никого: ни чудовищ, стремящихся покончить с ними, ни Конана, ни даже Игта.