– Это еще что за… пирамида? – послышалось снизу. – Прям мавзолей какой-то посреди зала! Хомяков, что это за пуп?

– А кто его знает! – отозвался Хомяков. – Я спрашивал у товарища капитана, но тот тоже говорит, что не знает.

«Товарищ капитан?» – промелькнуло в голове у Александрова. Это не Панама ли? Да нет, как у него может спрашивать какой-то Хомяков? И о чем, об устройствах подземной архитектуры… Чепуха, конечно. Хорошо еще, что свои! У ваххабитов какие могут быть «товарищи капитаны»?

– Товарищ… Бронзовый, а можно вас спросить? – подал голос неведомый Герману Хомяков в тот момент, когда отставной майор уже собирался подать голос и сообщить о своем присутствии.

– Ты что, совсем того? – закричал Бронзовый. – Какой я тебе товарищ? Это ты своему капитану козыряй! Георгий меня зовут! Или Горик! Для своих! Ведь ты же скоро тоже будешь големом? Так?

Александров чуть не присвистнул. Вот так номер! На каком он свете? Что происходит? Бронзовый?! Тот, о котором говорил Рыков? Или он сам, летчик Александров, еще спит? Протрезветь не успел, и сон под кайфом продолжается? Чушь, уж что-что, а спиртовые глюки не такие. При них голова не болит, а тут вон как раскалывается.

– Ну, если примут… – продолжалась беседа внизу. В голосе Хомякова слышалось смущение. Чувствовалось, что он молодой парень и, судя по всему, деревенский. – Я бы с радостью, но как начальство решит? Вы, Ваха… белобрысый этот… А правда, что он самый главный у вас? Чистильщик?

Александров обратил внимание, что голоса переместились и доносились теперь с правой стороны спасительного возвышения.

– Правда, – подтвердил Георгий.

– Ух ты! – восхитился парень. – Я раньше никогда Чистильщика не видел! А он сильный?

– Он будет Золотым, – сообщил Горик. – Завтра. Чужому не сказал бы, но ты уже, считай, Глиняный, так что теперь можно.

– Конечно можно! – заверил Хомяков. – Я това… я, Георгий, свой! Мне и… товарищ лейтенант Куликов все доверяет. Это наш командир взвода. А я его заместитель. Вот проверьте, спросите у него.

– Хорошо-хорошо! – прервал его Георгий. – Я смотрю, здесь тоже никого нет. Куда же мог сбежать этот чертов Рыков? Как он меня уже достал! С Москвы с ним воюю. Но я тогда Глиняным был… Убил он меня, сволочь!

– Убил?! – ужаснулся Хомяков. Германа услышанное потрясло не меньше.

– Да, было дело. Ладно, вижу, здесь нет никого, пошли, время нам сейчас дороже всего.

Герман перевел растерянный взгляд на сопящего рядом Анатолия.

– Так вот ты какой… олень северный, – пришла на ум фраза из какого-то старого детского фильма. – Давай, дружище, вставай, разлеживаться некогда. Видишь, что супостат говорит, времени у них мало. Значит, у нас его еще меньше.

– Что? Что случилось? – Рыков испуганно вскочил и стал растерянно оглядываться по сторонам. – Господи, как же голова болит!

– Это хорошо, – констатировал майор. – Раз болит, хорошо, значит, есть чему болеть. А могло и не быть. Тут только что твой знакомый заходил. Московский… Очень озабочен был. Все жалел, что никак с тобой не встретится.

– Знакомый? – Толик с недоумением уставился на Германа. – Какой еще знакомый?

– А бог его знает! – Герман пожал плечами. – Я же только голос слышал, а видеть не видел.