Из приведенных свидетельств источников для читателя становится очевидной прямая связь между пиршествами и обильными возлияниями, с одной стороны, и обострением болезни — с другой. Самым ярким подтверждением этому служат февральские застолья, обострившие болезнь и приведшие к летальному исходу. К установленной медиками причине смерти Лефорта (гнойная инфекция) надлежит прибавить и его увлечение горячительными напитками, что ослабляло сопротивляемость организма и ускорило смерть больного.

Осталось коротко упомянуть о судьбе родственников Франца Лефорта. Мать его скончалась через год после сына в восьмидесятилетнем возрасте. Историки не располагают сведениями о времени смерти вдовы Франца Яковлевича Елизаветы Лефорт. Как уже говорилось выше, в 1727 году она еще была жива и затеяла тяжбу с племянником покойного супруга генерал-майором Петром Лефортом.

Биограф Лефорта Поссельт отметил деталь, свидетельствующую о том, что у вдовы не сложились отношения ни со свекровью, ни даже с сыном Анри. «Вдова Лефорта уже не писала более ни к свекрови, ни к деверю Ами Лефорту, и после половины июня не отыскалось писем даже к сыну». И это несмотря на то, что Ами Лефорт утешал вдову сочувственными словами после смерти мужа: «Впрочем, у вас есть сын, который постарается идти по следам своего отца: он здоров телом, разумен, хорошо учится и с каждым днем приобретает более и более знаний».

Вероисповедание сына явилось яблоком раздора между супругами, и слухи об их возможном разводе имели под собой некоторое основание. С возрастом Елизавета Лефорт превратилась из ревностной католички в настоящую фанатичку, и отправка Анри из Москвы в Женеву на попечение бабушки объяснялась не чем иным, как желанием Франца Лефорта положить конец пагубному, с его точки зрения, влиянию матери на сына.

Предполагалось, что двенадцатилетний Анри Лефорт будет находиться в Женеве три года, после чего возвратится в Москву. Однако Франц Яковлевич не спешил вызывать сына в Россию. Видимо, Анри Лефорт не питал нежной любви к матери. 22 июня 1698 года та жаловалась Петру Лефорту: «Я не знаю, что сказать о том, что мой сын больше не пишет. Я больше никакого письма оттуда (из Женевы. — Н.П.) не получаю. Когда вы напишете им, посоветуйте им написать мне немного». Впрочем, не забыла Елизавета Лефорт попросить племянника мужа сделать нужные для нее покупки: «Сделайте мне одолжение, купите мне черный шарф из кружева без тафты, перчатки и еще что-нибудь по вашему усмотрению… Я бы хотела также иметь одну или две шелковые рубашки».

Месяц спустя Елизавета отправила письмо супругу, находившемуся в Вене: «Вы пишете мне о том, что вы получили письмо от господина вашего брата и что наш сын здоров, так же как и госпожа ваша мать. Я очень удивляюсь тому, что они сами не пишут. Вы пишете мне также о том, что вы хотите послать его (сына. — Н.П.) к Бранденбургскому двору, и я удивляюсь тому, что вы не желаете видеть его до своего возвращения сюда. Я надеюсь, что вы когда-нибудь позовете его сюда для того, чтобы мы смогли увидеть его, так как вы обещали мне, что он останется за границей только три года, а ныне пошел четвертый год. Поэтому я прошу вас помнить о своем обещании».

Но сам Франц Яковлевич строил совсем другие планы относительно своего сына. 22 июня 1698 года он извещал матушку: «Изволили вы мне писать, что желаете оставить моего сына при себе. С превеликим удовольствием сделаю все, что будет вам по нраву. Соблаговолите отпустить его сюда. Его царское величество повелели ему выезжать. Прежде всего — время торопит.