— Ты можешь на меня положиться, — сказал он со слезами на глазах. — Мое сердце открыто для тебя настежь.

Это короткое признание в любви стоило многих громких слов.

— Но ты должна сказать мне, как ты хочешь это сделать, — продолжал он. — Я знаю об этом так мало, и мне хочется доставить тебе радость.

Она пригнула его голову к своей щеке.

— Линде-Лу, Линде-Лу, никто не хотел сделать этого для меня раньше. Это лучшее, что ты мог сказать мне!

Они лежали в постели рядом, обнаженные.

Он не осмеливался даже дышать, так велико было напряжение чувств.

Криста знала, что он желает ее, она не могла этого не заметить. И мысль об этом была ей приятна.

Он целовал ее — осторожно, тактично. Ей пришлось показать ему, как нужно целоваться, чтобы распалять плоть. Она шепнула ему, что никогда не осмеливалась так целовать Абеля. Это было чудесно! Линде-Лу понял, насколько одинокой была Криста. Он должен был дать ей то, чего ей так недоставало…

Он был так возбужден, что готов был начать уже теперь. Вот здесь-то как раз Абель и делал ошибку, не обращая внимания на нее и думая только о себе. Ему же так поступать не следовало, даже если определенная часть его тела так жаждала погрузиться в нее. Ему следовало ждать, прислушиваться к ее ощущениям, быть нежным и осторожным, понять ее. Она была смущена, она просила его о каких-то несуразных вещах. Но Криста не должна была смущаться наедине с ним! Он осторожно поцеловал ее, стараясь вернуть ей уверенность в себе. И заметил, что она тоже была возбуждена.

«Подожди меня, Линде-Лу», — шепнула она ему.

Он сделал так, как она хотела. И он шептал ей, что в этом нет ничего неприятного, что это так чудесно. И он чувствовал, что ей от этого легче.

Все тело его дрожало.

Криста притянула его к себе.

— Линде-Лу, если тебе нужно… ты можешь начинать. А я могу потом к тебе присоединиться…

— Нет, я…

Но предложение ее было очень соблазнительным. Тело его подчинилось зову внезапной, неукротимой страсти.

«О, Господи, — думал он. — Неужели так бывает? Неужели это настолько фантастично?»

Будучи наполовину в трансе, он вдруг заметил, что она тоже присоединилась к нему. И она была в таком же изумлении, что и он; он прижимал ее к себе в радостном экстазе, и его единственной разумной мыслью была триумфальная мысль о том, что Абелю не удавалось этого сделать в течение тридцати лет. Все шло гораздо быстрее, чем думали Криста и Линде-Лу, и он понял, что это он сам и ее любовь к нему помогли ей достичь экстаза.

Он сомневался, что Абелю удалось бы это сделать даже в том, случае, если бы все это продолжалось несколько часов. Это была чудесная, но и злорадная мысль! Они лежали в объятиях друг друга, совершенно измотанные.

— Это можно будет проделать еще раз, — пообещал он ей шепотом.

Криста засмеялась.

— О, Линде-Лу, я так счастлива! Так счастлива! Спасибо! Спасибо, любовь моя!

— Это я должен тебя благодарить, — улыбнулся он в ответ. — Это было так прекрасно!

Он обхватил ладонями ее лицо, погладил по волосам. В ее глазах была нежность.

— Эти часы, проведенные с тобой… Я буду думать о них, буду жить ими, любимый. Я буду вспоминать о тебе не со скорбью, а с радостью.

— Я тоже, — прошептал он дрогнувшим голосом. Ему не хотелось думать о будущем.

— Знаешь, — сказала Криста. — Я вспомнила теперь кое-что. Строки из Рунеберга. Они так соответствуют моим мыслям о тебе. Вот, послушай:

Вспоминать с тоскою мне придется О тебе, что скоро мир покинешь.