Изменить размер шрифта - +

— Так мы ее и ожидаем.

— Сейчас — да, — сказал Амон. — Было время, когда мы и не подозревали, что она нам угрожает и что начнут ее наши же люди.

Константин промолчал.

— Что случилось? — спросил Амон.

— Не знаю, что и сказать, — ответил магистр Кустодес. — Я хорошо знал Хоруса и не могу поверить, что гордыня и личные амбиции направили его на этот позорный и возмутительный путь. Полагаю…

— Что? — спросил Амон, туго затягивая крепление нагрудника.

— Мне сдается, что Хорус Луперкаль болен, — сказал Константин. — Его постиг душевный недуг. Что-то затуманило его рассудок и сбило с истинного пути все его окружение.

— Ты считаешь, что Хорус Луперкаль сошел с ума? — поинтересовался Амон.

— Возможно. Сошел с ума, или серьезно заболел, или то и другое сразу. С ним случилось что-то такое, чего нельзя объяснить с позиции наших познаний о Вселенной. — Константин посмотрел в сторону высоких окон Дома Оружия и обвел взглядом линию западного крепостного вала, недавно усиленного дополнительными металлическими щитами и оружейными платформами. — Мы должны быть готовы к немыслимому. Война идет к нам, война изнутри. Стороны определились — выбор сделан.

— Звучит как простая констатация факта, — заметил Амон.

— Так и есть, — подтвердил Константин. — Императору угрожают. Мы обязаны его защитить. Мы должны противостоять угрозе. И не наше дело обсуждать происходящее, даже если речь заходит о безумии, охватившем тех, кого мы прежде любили.

Амон кивнул:

— Дворец превращается в крепость. Должен признать, Дорн проделал потрясающую работу.

— Это он всегда умел, как и его Астартес. Укрепления и оборона. В этом с Имперскими Кулаками никто не сравнится.

— Но последние рубежи все равно держим мы, — сказал Амон.

— Это правда.

— В этот раз нам потребуется нечто большее, чем крепкие стены и орудия.

 

Зажав под мышками свои украшенные плюмажами шлемы, они шли через внутренние покои Дворца от Дома Оружия к башне Гегемона, где находился командный центр Кустодес.

У входа их уже ожидали остальные братья, собравшиеся, чтобы встретить Амона. Склонив головы, они ударили древками Копий Стражей о каменные плиты и разразились громом приветствий и похвал.

 

Вперед шагнул Гаэдо, чье лицо скрывала тень забрала.

— Амон Тавромахиан, я рад твоему возвращению, — произнес он, пожимая Амону руку.

— Тебе удалось сделать больше, чем любому из нас, — сказал Эманкон.

Вместе они вошли в башню и зашагали через помещения с высокими сводчатыми потолками, чьи стены украшали фрески, настолько старые и потускневшие, что стали практически неразличимы и походили на карандашные наброски, какие делает художник, готовясь к настоящей работе. В проводах, сеть которых пронизала полы под ногами стражей, пульсировали информационные потоки, текущие из необъятных баз данных, хранившихся на нижних уровнях Дворца. Под высокими потолками висели кибердроны, сновавшие из стороны в сторону, подобно косякам рыб в водных глубинах.

Зал Стражи купался в фиолетовом свете огромных гололитических эмиттеров. Всевозможная информация выводилась и плясала в воздухе в куполе призрачного света. Программы сравнения и обработки, запущенные на центральном когитаторе, выпускали в фиолетовый полумрак золотые и красные лучи, связывавшие различные данные в единое целое. Всемирный океан информации и базы Объединенной системы биометрической верификации питали данными ряды кодиферов, собиравших разрозненные сведения, связывавших их, находивших следы.

Быстрый переход