Вскочила на шкурах, тяжело дыша и рыдая. Все ещё пребывая в кошмаре. А в висках пульсирует голос «это ты виновата…ты …ты…ты».

    Дернулась, когда в яму запрыгнул волк. Он сел возле меня, а я сама не поняла, как обхватила его за массивную шею, зарылась лицом в жесткую шерсть и зарыдала.

   Шершавый язык чудовища собирал слезы с моих щёк, а я сильнее цеплялась за его шерсть и плакала навзрыд.

   Потом я лежала на шкурах, глядя в темноту, и не могла уснуть. Я боялась, что он снова уйдет, и меня снова будут мучать кошмары. Почему-то рядом с ним мне не было так жутко. Может быть, потому что он и сам был частью нескончаемого кошмара и отгонял других тварей, менее сильных, чем он. Только щёки всё ещё были влажными то ли от слез, то ли после того как он облизал мое лицо. Почувствовала, как волк встал на лапы, и в отчаянии обхватив его за массивную шею, прошептала:

   - Не уходи…пожалуйста. Мне так страшно оставаться одной.

   И он не ушел. Улегся рядом со мной, согревая горячим телом. Я снова погрузилась в тревожный сон, все ещё продолжая обнимать зверя за шею.

   Но утром, когда я резко поднялась на шкурах, услышав ржание лошадей и топот копыт, его опять не оказалось рядом… Голоса. Много голосов. Опять на валласском.

   А потом до меня донесся голос, от которого по всему телу пошли мурашки, а сердце забилось в горле с такой силой, что я начала задыхаться.

   Резко выдохнула и сцепила пальцы…а вот и смерть пришла за мной.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ЛОРИЭЛЬ И ДАЛИЯ

   Я хлебала бульон, отрывая куски мяса зубами и запивая дамасом.

   Поглядывала, как пленная дергает связанными руками и смотрит на меня украдкой. Забавная. Давно не видела аристократок. Уже и забыть успела, как сама носила такие платья, как мне укладывали волосы, и как пахла душистым мылом из ягод и трав. Картинки из прошлой жизни...Мне уже казалось, ее и не было. Да и к черту её! Не про меня это было.

   А девчонка не бесхребетная овца. Вроде и боится, но огрызается и не подпускает к себе никого. Мужики на нее слюной изошлись. Никогда таких не видали. Для них она как само божество. Даже вот такая, в рваном платье, испачканном кровью ее людей и с растрепанными каштановыми волосами. Красивая. Той красотой, к которой никто из этих простолюдинов не привык, а некоторые и не видели никогда. Меня эта красота и завораживала, и бесила. Словно в глаза мне тыкала тем, чего я лишилась. Не зависть, нет. Я давно срослась с доспехами и оружием, а именно воспоминания и осознание, что вот эта сука - Одова будущая жена. Значит, такое же отродье, как и все лассарские псины.

   Девчонка судорожно сглотнула, когда я откусила мясо и усмехнулась, у нее громко заурчало в животе. Запах жареной курицы кого угодно сведет с ума, а они с утра ничего не ели.

   Молчит. Есть не просит. Вообще ничего не просит. Гордая. Велиария как никак...Боится до паники, но держит себя в руках. Взгляды на меня настороженно-презрительные бросает и дергает связанными руками.

   Я тоже была такой вот настороженной, верила во что-то… когда. Впрочем, меня не пощадили, да и кормить не собирались, как и многих из тех, кто умер с голода в тесных, набитых рабами клетках. Так что это не плен здесь, а сказка, девочка.

    Резко встала с табурета, и она тут же быстро отползла назад.

   Я наклонилась к ней, поигрывая перед фарфоровым, бледным личиком острым кинжалом, глядя, как она вздрогнула. Одним взмахом распорола веревки на ее запястьях.

   - Голодная? На ...поешь.

   Поставила ей на колени миску с бульоном и мясом. Не оборачиваясь, вернулась к столу, вонзила кинжал в хлеб и, отрезав кусок, бросила рядом с ней на ковер.