Я горько засмеялась, чувствуя, как продолжают катиться из глаз слёзы, как сжимается желудок от страха, и всё ещё колотит от мысли, что придется выбирать. Да и о каком выборе говорит эта женщина? У меня не осталось ни дома, ни близких. Мне некуда возвращаться, и мне больше не к кому идти.

   Встала, чуть пошатываясь от слабости в коленях, схватившись за ее протянутую руку, и посмотрела в уверенное лицо Далии. Увидела по глазам - она знала, что я выберу.

   - Я остаюсь с вами.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. РЕЙН

   Я смотрел на языки пламени в камине и жадно прикладывался к фляге с дамасом. В голове шумело и гудело. Моя комната напоминала ристалище. Я разнёс в ней всё, что попалось под руку. Сам не помню, как ломал и крушил полки, трюмо, картины. В замке воцарилась гробовая тишина. Каждая тварь тряслась от ужаса, ожидая, на кого обрушится мой гнев. Никто не смел сунуться ко мне в комнату. Только под окнами толпа зудела, как улей пчёл. Они ждали. Сегодня я ненавидел каждого из них. В эту секунду я не был валлассарским велиаром, я был тем, чью женщину собирались казнить. Вот эта свора людишек приняла решение за меня, и я обязан удовлетворить их желание, потому что не имею права пощадить убийцу валлассарского мальчишки. Потому что девочка-смерть подставилась, и я знал, кто победит во мне сегодня, и от этого хотелось биться головой о стены, что я и делал. Глотал дамас и бился лбом о железную каминную решётку, сжимая горячие прутья пальцами и не чувствуя ожогов. Выл от бессилия и проклинал ЕЁ за то, что поставила перед этим выбором.

   Обломки, щепки, битое стекло и посередине я с застывшим взглядом и покрытым испариной лицом. Мертвецки пьяный и в тот же момент до безобразия трезвый. Не берёт жидкость адская, не пронимает мозг, не течёт по венам благодатным забытьем. Я Саанана наяву вижу, как скалится мне окровавленным ртом и манит пальцем прямо в адскую бездну.

   С яростью двинул ногой по решётке камина и, вцепившись себе в волосы, зарычал. Идиотка! Подписала себе смертный приговор! И я ничего, мать её, не могу сделать! Только вынести окончательный вердикт. Этого от меня все ждут, и они правы - мои люди, уставшие и истерзанные войной, дававшие ей шанс за шансом вместе со мной. Нет больше шансов. Закончились. И права морального не имею пощадить убийцу Лютера. Свою я давно пощадил…пусть и не простил.

   Я понял это тогда, когда мои кости трещали и ломались, рвались сухожилия и капала кровь из волчьей пасти с только что прорезавшимися клыками. Адская боль простреливала вдоль хребта и взрывала мне мозг ослепительными вспышками, пока не затихла на кончиках шерсти, и я не отряхнулся, разбрызгивая капли крови в снег, принюхиваясь к ее запаху, витавшему в воздухе. Теперь я чувствовал его так остро, что он пронизывал меня тонкими нитями, резал изнутри и дразнил своей насыщенностью. Из-под лап вылетали комья снега и грязи, а я бежал по её следу, чувствуя, как трещит под когтями лед и адреналин свистит в ушах. Волк чуял бойню и жаждал крови.

   Я понимал только одно - не знаю, как, но я вкусил проклятие и испил его, оно до сих пор взрывается на языке мелкими искрами звериного наслаждения. Её кровь смешалась с моей. Мой хищник ощущал её внутри и триумфально рокотал победным утробным рычанием. Теперь ей не скрыться от меня. Я почую её за километры.

   Ненависть смешалась с азартом погони и осознанием необратимости. Я бежал по снегу и чувствовал, как в воздухе воняет смертью. Мёртвая плоть мальчишки источала этот запах, и я потоптался у трупа несколько секунд, принюхиваясь и ощущая зловонное дыхание того, кто убил маленького Лютера, чтобы взять его душу в свой плен. Это не человек – это ОНИ, те твари бестелесные, которых я видел в своих кошмарах.