— Эмиль, ты готов?

— Готов, мой капитан, — спокойно ответил Липпи. Кобир обратился к переговорному устройству:

— Дориан, Ольга, готовы?

— Готовы, капитан, — доложил Шкода.

— И рвемся в бой, — пришел ответ от Конфрасс, вызвавший на губах Кобира улыбку, несмотря на всю серьезность положения.

— О'Коннор, — передал Кобир, — заряды на месте?

— На месте, капитан, — подтвердил О'Коннор на странном диалекте, называемом им «нью-йоркским акцентом».

— Феликс Дзержинский — твои заряды?

— Мои заряды тоже на месте, — с вершины крыши ответил немолодой кирскианский офицер разведки.

— А твои, командир Гиббоне?

— На месте, — отозвался Гиббоне.

Кобир кивнул самому себе.

— Хорошо, ребята, — медленно проговорил он в микрофон. — Зажечь заряды!

В следующую секунду вспыхнул и погас яркий огонь.

— Двери открыты, — объявил Кэнби, когда Кобир к нему повернулся. Снова опустив щиток, он поднял оружие и шагнул к разноцветному яркому свету за дверью, где начали раздаваться испуганные вопли и визг.

Бальный зал начал наполняться стонами и воплями экстаза, когда Ренальдо, тяжело дыша, откинулся на спину на одном из многочисленных диванчиков, разбросанных по всему залу. За последние полчаса своими умелыми действиями Тенниел довела Ренальдо чуть ли не до исступления. Теперь наконец-то! — он увидел, как Тенниел расположилась над его бедрами и принялась, извиваясь, подниматься и опускаться. Едва она приступила к своим знаменитым движениям тазом, все вокруг огласилось оглушительными взрывами, огнем бластеров, криками, визгом и грохотом тяжелых подошв. Мимо дивана с шумом пронеслись огромные непропорциональные фигуры, а куртизанка, вскинув руки к голове, бросилась на пол, предоставив графу спускаться вниз самостоятельно.

Случайно он приземлился прямо на вопившую женщину и тотчас же скатился с нее, пытаясь — по примеру многих других — забиться под диван. Однако очень скоро граф обнаружил, что слишком толст для этого. Истерично выдернув из-под дивана голову, он угодил ею прямо ниже спины Тенниел, отчего та завизжала еще сильнее. Граф с яростью отпихнул ее прочь. Затем с колотившимся от страха сердцем вскарабкался на колени, выглянул из-за диванчика — и застонал.

За считанные секунды красивый новый танцевальный зал превратился в руины. Большой вход и лестница представляли собой груду дымящихся металлических обломков. Три из восьми дорических колонн обвалились, а еще две сильно покосились. Под сводом беседки перед большой трапезной Ренальдо увидел пять распростертых на полу тел, одетых в новые золотые ливреи, только что купленные по поводу события. Граф оторопел — униформы были безнадежно испорчены!.. Противопожарные двери взрывом сорвало с петель, а один из двух огромных канделябров валялся мерцающей кучей — сто тысяч хрустальных подвесок накрыли собой несчастных участников кутежа, оказавшихся под гигантским светильником. Граф подумал о том, что теперь всю эту кровь ни за что не отмыть от светлых полов красного дерева.

Всюду царил хаос. В дыму с визгами и криками носились кругами голые люди, пытаясь прикрыться лоскутьями разбросанной по полу одежды. Гостей загоняли в угол какие-то незнакомцы, одетые в самые невероятные рождественские костюмы, которые Ренальдо когда-либо встречал — причудливые и бесформенные, с огромными головами и плечами. Да что, в конце концов, они там делают?

Внезапно у Ренальдо остановилось сердце.