— Ну да. Как тот мужик в прошлом месяце, который просадил все деньги и спрыгнул с гуверовской плотины на покатую сторону. Пока он докувыркался до крыши электростанции, с него содралась вся кожа. Во как, до чертиков, накислородился.

— Элберт, если хочешь профессионально расти, кончай эти разговоры. Хорошо, что не ты собираешь у нас статистику по смертям. Эта пустыня — самое здоровое место в мире. Давай сматывай шланг, вешай на место и пошли отсюда.

— Штамп высшего сорта, Хью, но это нижний предел. Сам смотри, «мрамор» не тот. Это, скорее, хороший первый сорт. Но мы платим за высший. А что, по-твоему, мне делать?

— Все шестнадцать такие?

— Как тебе сказать... По большому счету, ни одна из туш меня не удовлетворяет.

— А сколько сильно не нравятся?

— Я бы сказал, шесть.

— Я бы сказал, позови сюда Краусса, пусть сам приедет, и скажи все, что ты думаешь. Пусть или заменит, или снизит цену на те шесть. Если снизит цену или ни о чем не договоритесь, пустишь эти шесть на конгрессы, для фирменных блюд не используй.

— Я так и думал, что ты это скажешь.

Хью слегка улыбается ему:

— Ну вот, в следующий раз и спрашивать не придется.

— Джин! — восклицает Бобер.

— И как у тебя дела с этой артисткой, как ее, Гретхен? — хитро спрашивает Бобби.

— На что-то обиделась, не знаю. Даже не подойдешь к этой дуре.

— Так брось, — советует Бобби.

Браунелл улыбается во весь рот, обнажая желтые зубы:

— Бобер никогда не отступает, ребята.

Гарри Чарм заканчивает подсчет очков. Бобер сдает.

— Про кого это вы там? — отдуваясь, спрашивает Гарри. Он астматик. Лицо этого старого бандита покрыто шрамами. Он вечно ноет из-за всякой ерунды. Гарри изучает карты.

— Всю жизнь карта не идет. Вечно проигрываю.

Чарм и в полиции служил, и в тюрьме сидел. Он пользуется особым доверием. Когда кого-нибудь надо наказать, Эл Марта обычно говорит с Гиджем Алленом, тот — с Гарри Чармом, а Гарри дает указание Браунеллу, или Валдо, или кому-то еще, кого он сочтет наиболее подходящим для данной операции.

— Есть тут одна Гретхен, по уши влюблена в Бобра, только сама этого еще не знает, — поясняет Чарму Бобби.

Бобер выигрывает раздачу и игру. Бобби Валдо вскакивает недовольный:

— С меня хватит. Черт, я последнее время что-то нервный стал. Мы уж сколько времени дурака валяем, вы это видите?

Бобер улыбается:

— Хочешь пробиться в сержанты, Бобби? — Бобер поворачивается к Гарри: — Бобби опять захотелось в Феникс, еще немного повозиться с этими парнями из профсоюза рабочих прачечных, до конца поставить их на место. Он такие вещи любит.

Бобби вспыхивает и надвигается на Бобра. Тот невозмутимо смотрит на него.

— За какую работу я в с удовольствием взялся — так это чтобы мне сказали, будто ты много болтаешь, я взял бы тебя в пустыню и как следует закрыл бы тебе пасть.

— Э, закройтесь вы оба! — раздраженно перебивает их Гарри. — Сдавай, Бобер.

Гидж знает, что Эл опять будет смеяться над ним: мол, никогда не видел человека, который готов расшибиться в лепешку за сто долларов, имея в виду тот спор. В тот момент, когда другая плоть начинает буйствовать, настаивая на своем, он меланхолически размышляет, не просто ли это притворство, не слишком ли он стал стар, чтобы связываться с такими первоклассными профессионалками, которые все до одной, кажется, говорят и делают одно и то же, как будто окончили одну и ту же подпольную школу, проходили муштру у одного и того же командира или сошли со строчки каллиграфически выписанной одной и той же буквы.