– Ладно, успокойся. – Отмахнулся Громов, заново её туфли собирая. Скомкал в руках и разорванную, разбросанную по озёрной грязи одежду. – Ничего я не хочу. Устал. Помыться бы, да выспаться. – Свою сумку подобрал и, решительно Наташу обогнув, двинулся вперёд первым. – Идём, я провожу. – Оглянулся, понимая, что Наташа так и стоит на месте, не решаясь за ним следовать.

Уже стоя у двери её квартиры, отчего то не спешил.

– Может, зайдёшь? – Передёрнула Наташа плечами и попыталась улыбнуться, хотя чувствовала явную неловкость. – Родителей дома нет. Я одна. Не знаю… чаю выпьешь, что ли…

– Ага, печенья пожую… Не нужно ничего этого. Говорю же, с дороги устал. Отдохнуть хочу. Мать давно не видел.

– Можно подумать, она ждёт тебя. Заходи. Переночуешь у нас, а утром на свежую голову и домой можно. – На этот раз проявила Наташа настойчивость и в голосе, и в действиях, Громова за локоть в квартиру потянув.

– Пьёт?

– Я за ней не слежу, но всё же…

– Понятно…

– Ты разувайся, не стой. – Поторопила его, а Громов отчего то криво улыбнулся и потоптался на месте.

– Аромат солдатских ботинок не для столь утончённых особ. – Выдавил он из себя, наконец, и выпрямился, демонстрируя явные намерения всё же гостеприимный дом покинуть, на что Наташа безразлично пожала плечами.

– Можно подумать, от меня весенними цветочками пахнет. Вон, в грязи вся… замарашка… – Взгляд увела в сторону, как вдруг решительно выдохнула. – Извини меня за те слова. И за все остальные тоже. Я не со зла. В азарте. Ты слово – значит, я два должна. – Старые обиды припомнила, а Громов улыбнулся только.

– Ну да, и я так…

– Вот и договорились до того, что сейчас не знаем, как себя вести. Давай забудем! Ты возмужал, я выросла.

– Ух ты, слова какие…

– И не нужно меня задевать. – Возмутилась Наташа в голос, но тут же примирительно улыбнулась. – Ты меня действительно спас и я тебе за это благодарна. А я умею быть благодарной, не сомневайся. Раздевайся, иди в душ. Думаю, планировка квартиры у нас та же, не заблудишься. – Рукой в сторону ванной комнаты махнула и вглубь коридора ушла, в комнате на замок закрываясь. – Полотенце я принесу. – Сообщила из за двери, видимо, припоминая, как делала мать, приглашая на ночлег своих гостей.

Чай пили в каком то неприятном гнетущем молчании. Наташа всё больше Громова разглядывала и, наконец, поняла, отчего все девчонки были в него влюблены. Суровую мужскую красоту разглядела. Кулаки мощные, руки сильные. Взгляд хмурый, напряжённый, а оттого особенно притягательный. Сейчас тёмные волосы лишь коротким ёжиком топорщились, а ведь прежде Громов носил удлинённую стрижку. И форма была ему к лицу. Точно как папе! А ещё у Громова ладони были тёплыми и голос такой, что всё внутри трепетало. Сейчас он, конечно же, молчал, но вот когда говорил… она вспомнила и поняла, что странные волны тепла разливались по телу от негромкого хриплого голоса. Прежде он таким не был. И притягательности в нём было на ноль. Теперь же только и успевай себя одёргивать! За это Наташа на Громова злилась.

– Измайлова, не на выставке ведь. – Улыбнулся он вдруг, заставляя залиться румянцем смущения за то, что разглядывать посмела. За то, что так нагло.

Сначала улыбнулся, а потом рассмеялся и её ладошку своей грубой солдатской накрыл. Это стало откровением. Наверно, именно в этот момент в него и влюбилась. Да так, что скрывать это повода не разглядела. Завертелось всё как то. Слишком быстро, что ли… Слишком остро. Когда никого вокруг, только они вдвоём, когда петь и танцевать хочется.