— Отойди с дороги! — завопил Лоренс из фургона. — Я ему сейчас башку снесу!

Томас обернулся.

— Не смей! Мы с ним сами разберёмся. Не вздумай стрелять! — Он снова обратился к другу: — Ньют, не надо, остановись! Послушай меня. Я знаю, что там, в душе, ты всё тот же Ньют, мой друг...

— Я ненавижу тебя, Томми, ненавижу! — Ньют был теперь всего в нескольких футах от него, и Томас отступил на пару шагов. Жалость и боль за друга уступила место страху. А тот продолжал выкрикивать: — Ненавижу, ненавижу, ненавижу! Я столько для тебя сделал, через такую кучу плюка прошёл в долбаном Лабиринте, а ты не можешь оказать мне одну-единственную дерьмовую услугу! Ведь это же всё, о чём я тебя просил! Смотреть не могу на твою грёбаную харю!

Томас отступил ещё на пару шагов.

— Ньют, прекрати. Они будут стрелять, если ты не остановишься. Выслушай меня! Пойдём в машину. Ну, давай я тебя свяжу! Дай же мне шанс!..

Ньют с диким воплем бросился на него. Фургон рявкнул огнём, но граната, треща разрядами, вонзилась в асфальт, не причинив Ньюту вреда. Томас застыл в ступоре, а его друг налетел на него, повалил на землю. Юноша упал, хватая ртом воздух. Ньют налёг на него всем своим весом.

— Надо бы вырвать у тебя зенки, — орал он, брызжа слюной. — Дать тебе урок, полечить от глупости! За каким чёртом ты сюда припёрся? Ожидал, что я тебе на шею брошусь? А? Хотелось посидеть и повспоминать добрые старые деньки в Приюте?

Томас в ужасе замотал головой. Свободной рукой он нащупал за поясом пистолет.

— Хочешь на хрен узнать, как я охромел, Томми? Я тебе не рассказывал? Хочешь знать?!

— Что произошло? — прохрипел Томас, пытаясь выиграть время. Его пальцы охватили рукоятку пистолета.

— Я пытался убить себя! Забрался повыше на хреновую стену и бросился вниз! Алби нашёл меня и приволок в Приют — еле успели до закрытия дверей. Я ненавидел Лабиринт, Томми. Я ненавидел каждую секунду, которую провёл там! И всё это... твоя... вина!

Он внезапно извернулся, ухватил руку Томаса, сжимавшую оружие, и дёрнул её на себя, так что дуло упёрлось прямо ему в лоб.

— Исправляй, что натворил! Убей меня, пока я не стал таким же, как эти людоеды! Убей меня! Я же просил тебя! Именно тебя. Убей меня!

Томас попытался вырвать руку, но Ньют всегда отличался большой физической силой.

— Не могу, Ньют... не могу... — лепетал Томас.

— Можешь, мать твою! Сделай хоть одно доброе дело в твоей паршивой жизни!

Всё тело Ньюта сотрясалось, голос превратился в хриплый, лихорадочный шёпот:

— Убей меня, трус долбаный. Докажи, что ты не окончательное падло. Освободи меня.

Эти слова ужаснули Томаса до глубины души.

— Ньют, может быть...

— Заткнись! Ничего не может быть! Я тебе доверился! Стреляй!

— Не могу...

— Стреляй!

— Нет!

Как у Ньюта язык повернулся требовать от него такого? Как мог Томас убить одного из своих лучших друзей?

— Убей меня, или я сам тебя укокошу! Убей меня! Убей!

— Ньют...

— Я не хочу стать одним из них! Делай!

— Я...

— УБЕЙ МЕНЯ!

Глаза Ньюта внезапно прояснились, как будто здравый рассудок на мгновение вернулся к нему. Он прошептал:

— Пожалуйста, Томми. Пожалуйста...

Сердце Томаса провалилось в чёрную бездну. Он закрыл глаза и нажал на курок.

Глава 56

Он услышал, как пуля вошла в плоть и пробила кость, почувствовал, как тело Ньюта вздрогнуло и скатилось на мостовую. Томас перевернулся на живот, кое-как поднялся на ноги и, наконец открыв глаза, понёсся к фургону. Он бежал и не мог заставить себя оглянуться и посмотреть, что сделал с собственным другом. Он бежал, едва не теряя рассудок от ужаса, скорби и чувства вины, и из глаз его катились слёзы.