— За лечение? — удивленно спросила Даша.

— За войну. — Бабушка покосилась на нее. — Он же фронтовик.

— А он жив? — спросила Даша.

Бабушка долго молчала, и я подумала, что она не станет отвечать. По крайней мере я ее об этом никогда не спрашивала. Но она ответила неохотно:

— Не знаю.

Тут уже удивилась я:

— И ты за все эти годы не поинтересовалась?

— Nein, — покачала головой бабушка.

— Почему же? — удивилась я.

Бабушка повернулась и ехидно смерила меня взглядом. Мне очень хотелось ее спросить, знала ли она про Кутузова, но глаза снова начало пощипывать, и я решила не поднимать эту тему.

Молчание нарушила Даша:

— Скажите, Гертруда Гавриловна, — бесцеремонно продолжала она, — а у вас… авария случилась?

— Нет, — покачала головой бабушка, — у меня не авария, у меня целая катастрофа была. Вертолет в сопку врезался. Где был позвоночник — теперь титановые пластинки.

— Расскажите? — нагло попросила Дарья. — Больно было?

— Вам, Дашенька, — сухо ответила бабушка, — этот опыт не пригодится. А больно было, да. Только уже потом — когда выяснилось, что инвалиды в России никому не нужны. Будь ты хоть трижды геолог и Герой труда. Ты много видела инвалидов в России, деточка?

— Вообще-то немного, — призналась Даша.

— Вот в Германии зато насмотришься на каждом шагу. Только не потому, что их здесь больше, а потому, что здесь они гуляют повсюду, а в России сидят по своим квартирам, к батареям прикованные, и гниют у телевизоров. Квартиру мне дали за заслуги! — возмущенно фыркнула она. — Была ли ты, Дашенька, в гостях у мамы Лениной, видела ли ту квартиру?

— Ну, — смутилась Даша, — по-моему, очень хорошая квартира, в хорошем доме. Внутри я не была, видела только этаж.

— Угу, — сказала бабушка совсем по-совиному, — угу. Вот именно — этаж. Какой этаж?

— Третий.

— Вот именно, третий. А дом без лифта. Это чтоб я глаза не мозолила. Послушайте меня, девочки: Германия — вот лучшая страна. Не только для инвалида и пенсионера, а и для молодых тоже! Не надумали еще переезжать?

— Спасибо, бабушка, — усмехнулась я, — опять ты за свое… Молодым тут совсем делать нечего.

— Не знаешь, а говоришь! — с горячностью подхватила бабушка. — Здесь и театры, и музеи, и весь мир объездить можно отсюда!

Зная бабушку, я не стала спорить — бесполезно.

— Нет, вы посмотрите, как он прижимается! — снова взорвалась бабушка и ударила по сигналу.

Я не успела опомниться, как она выхватила у меня из рук мой новенький смартфончик последней модели и выставила в открытое окно — я всерьез испугалась, что она его выкинет. Но она не выкинула, а просто подержала на ветру. На легковушку, так возмутившую бабушку, этот жест почему-то произвел неизгладимое впечатление — она отстала и съехала на самую медленную полосу.

— Die Pisser haben Schiess, — удовлетворенно объяснила бабушка. — Знают, что будет, если сфотографирую и в полицию отправлю.

Она вернула мне смартфончик. Я хмыкнула.

— А как вы сюда-то попали, в Германию? — не унималась Даша.

Бабушка пожала плечами.