Особенно ему нравились рассказы о «Кротах, проникших в гору», полке, созданном и находившемся под командованием его прадеда Базо Топора. Он выучил боевые песни Кротов и песни, их восхвалявшие, он мечтал о том, как он сам стал бы командиром Кротов и повел бы их в бой в боевом головном уборе из шкурок кротов и перьев.

Долгих, заполненных неторопливыми беседами пять дней путешествовала эта странная пара — полуслепой старик с седой бородой и юноша, пока Гидеон не попросил остановить дребезжащий автобус у полузаросшей лесной дороги.

— Хорошо запомни это место, Вундла, — приказал старик. — Это русло, засыпанное камнями, и утес, похожий на спящего льва. Здесь начало нашего путешествия.

Они пошли на север по ориентирам, которые Тунгата, по приказу старика, запоминал в виде стихотворения. Тунгата и сейчас мог вспомнить его, не задумываясь:

В начале спит лее, иди по его взгляду туда,

Где ходят слоны…

Они шли еще три дня неторопливым стариковским шагом, пока не подошли к крутому склону горы, скрывавшей в своих недрах гробницу Лобенгулы.

Тунгата помнил, как он опустился на колени перед заложенным камнями входом в пещеру, как капала на камни кровь из пореза на запястье, пока он произносил страшную клятву сохранения тайны. Старик ничего не говорил ему об алмазах или других сокровищах, и в клятве они не упоминались. Тунгата просто поклялся хранить тайну гробницы, передать ее своему сыну, пока не настанет день, когда «Дети машобане взмолятся о помощи, и скалы разверзнутся, чтобы освободить дух Лобенгулы, и он появится как огонь, огонь Лобенгулы!»

После церемонии старик прилег под выросшим у входа в пещеру фикусом и проспал до заката. Тунгата не спал, а осматривал вход в. пещеру и местность вокруг нее. Он увидел определенные признаки того, о чем предпочел не говорить деду сразу или во время долгого возвращения домой. Он не хотел тревожить или расстраивать старика — слишком сильно любил его.

Голос Питера Фунгаберы вернул его в настоящее время.

— На самом деле мы имеем честь находиться в обществе выдающегося члена клана Кумало, действующего хранителя гробницы старого разбойника, достопочтенного товарища министра Тунгаты Зебива.

Бледные глаза белого старика впились в замершего на деревянной скамье Тунгату. Он попробовал заговорить и почувствовал, что даже небольшое количество воды смягчило воспаленное горло.

— Я ничего не знаю о выдуманной тобой чепухе, и даже если бы знал… — Он не закончил фразу.

— Ты скоро поймешь, что мое терпение неистощимо, — пообещал ему Фунгабера. — Алмазы пролежали там девяносто лет, еще несколько недель их не испортят. Я привез врача, который будет следить за твоей обработкой. Скоро мы узнаем, какие страдания ты можешь вынести, прежде чем тебя подведет хваленое матабельское мужество. С другой стороны, ты сам можешь в любой момент прекратить неприятности. Ты можешь проводить нас к месту погребения Лобенгулы, и сразу же после этого я обещаю отправить тебя из страны в любое место по твоему собственному выбору. — Питер замолчал, прежде чем добавить то, что, по его мнению, делало предложение еще более привлекательным. — С тобой может уехать и та молодая женщина, которая так храбро защищала тебя в суде.

При этих словах на выражавшем полное презрение лице Тунгаты промелькнуло какое-то чувство.

— Да, — подтвердил Питер. — Мы уже позаботились о ее безопасности.

— Нет необходимости даже опровергать твою ложь.