|
– Моя жена в неплохой форме, – пробормотал он. – Вы слишком скромны, монсеньор. – Продолжая радужно улыбаться, Мегги добавила: – Рада была с вами познакомиться. Думаю, наши пути еще пересекутся, а пока нам пора уходить. – Улыбнувшись на прощание, Мегги, ловко маневрируя, повела Рейфа к выходу. Уже в карете Рейф, усмехнувшись, заметил: – Интересно было понаблюдать за твоей работой. Ты весьма преуспела, побуждая одних мужчин к разговору и пресекая попытки других пообщаться. – Нортвуд, к сожалению, не тот, кто нам нужен. Кстати, – как бы между прочим заметила она, снимая перчатки, – его жена весьма одобрительно отозвалась о моем выборе любовника. Рейф про себя чертыхнулся. Хотя ему всегда импонировала прямота бывшей возлюбленной, на этот раз он предпочел бы, чтобы Синди попридержала язык. – Уверен, она сделала это с самыми лучшими намерениями. Ей богу, довольно с него этих Нортвудов. Решив сменить тему, Рейф спросил: – Кстати, что тебе говорит твоя интуиция о Ференбахе? В отсвете уличного фонаря Рейф заметил, как помрачнела Мегги. – Ты сам видел, почему на него пало подозрение. Что ты думаешь по этому поводу? – Верно, он ненавидит французов и, учитывая его военный опыт, может быть опасным противником. Но, – Рейф запнулся, стараясь поточнее оформить свое возражение, – полковник ничуть не скрывал своих убеждений, а для заговорщиков такая прямота нехарактерна, не так ли? – Может быть, так, а может, и не так, – задумчиво протянула Мегги. – Возможно, ему нечего терять и его не заботит, что будет с ним после того, как он сделает свое дело. – Ты думаешь, Ференбах – тот, кого мы ищем? Мегги молчала так долго, что Рейф решил было, что она и не собирается отвечать. Не выдержав, он с металлом в голосе произнес: – Мегги, прошу тебя во имя нашего общего дела, не надо вести себя так, будто я для тебя не более чем меховая муфта, в которую ты прячешь добытые секретные сведения, и не надо вести себя со мной как с провинившимся мальчишкой, когда мы наедине. Нравится тебе это или нет, мы должны работать вместе, и чем откровеннее будем друг с другом, тем больше надежды на успех. – Вы мне угрожаете, ваша честь? – спросила она с чуть заметной насмешкой. – Если я вам не буду выкладывать все начистоту, что вы со мной сделаете? Выбьете показания силой? – У меня найдется лучший способ убеждения, – нарочито туманно ответил он. – Если Синди Нортвуд права в своей оценке ваших возможностей, полагаю, вы собираетесь развязать бедной женщине язык с помощью поцелуев, – язвительно парировала Мегги. – Вовсе нет, я собираюсь апеллировать к твоему чувству справедливости, ахиллесовой пяте всех британцев. Мегги удивленно замолчала, но уже через мгновение закатилась от смеха. – Рейф, ты понапрасну растрачиваешь свои таланты! Тебя, а не Кэстлри надо было послать на переговоры! У вашей милости просто дар убеждать оппонента! – Мы не оппоненты, – уточнил он, – мы – партнеры. – Должна признаться, что об этом не забыла, – ответила Мегги и, помолчав, добавила: – Честно говоря, я не думаю, что Ференбах – тот, кто нам нужен. Он не из тех, кто действует исподволь. Такую тактику полковник счел бы позорной. Он может подойти к Талейрану и выстрелить ему в лицо, но вряд ли унизится до того, чтобы вступать с кем то в заговор. Пусть полковник и напоминает подраненного рассерженного медведя, он не тот, кого мы ищем. – Расскажи мне о мадам Сорель. – Элен – вдова. У нее две дочери. Ее муж, французский офицер, погиб под Ваграмом[12]. Он оставил ей некоторую сумму, так что она может позволить себе кое что и как вдову героя ее принимают в лучших парижских домах. |
