|
У тебя есть какие нибудь соображения? Мегги нахмурилась, оживляя в памяти эпизод противостояния в галерее. – Я много думала над этим, и не только сегодня. Полковник Ференбах терпеть не может французов и упивается их унижением. Как мне кажется, сам он не станет организовывать заговор, но использовать его вполне могли. – А что ты скажешь о Росси? – Он действует с необычной прямотой, – протянула Мегги. – Глядя на него в Лувре, я подумала было, что генерал сейчас возглавит толпу обывателей и поведет ее на пруссаков. – Едва ли он стал бы так рисковать, принимая во внимание то, что с ним была жена. – Да, это его и остановило, – согласилась Мегги. – И вообще он, человек неглупый, понимал, что, выдворив из музея пруссаков, ничего не добьется. Но Росси – настоящий воин, и я видела, как трудно было ему подчиниться обстоятельствам. Боюсь, что он не создан для темных дел. Тот, кто решил бы вовлечь его в заговор, должен был сто раз подумать: неосторожным словом или действием Росси мог бы провалить все дело. – А как насчет Варенна с его столь романтичным замком? – спросил Рейф с сардонической усмешкой в голосе. Мегги не могла сдержать улыбки. Нашел к кому ревновать! – С ним я бы постаралась никогда не иметь дел. Граф столь двуличен, что сразу и не поймешь: то ли он замешан в заговоре, то ли ведет себя так потому, что по другому не умеет. Игнорируя ее легкий тон, Рейф мрачно заметил: – Я чувствую, что тучи сгущаются. Об одном прошу Бога, чтобы он указал нам, откуда ждать ветра. – Знать – еще не значит предотвратить, – ответила Мегги с выстраданной мудростью. – Не знание спасает в бурю, а гибкость. Те, что не умеют гнуться, ломаются. – Это в мой огород камень? – спросил Рейф, приподняв темную бровь. – Вспомни, как цветы наклоняются перед бурей. Но, увы, это не спасает: ветер или рвет их с корнем, или обрывает лепестки. – Не стоит увлекаться аналогиями, ваша честь, – сухо заметила Мегги. – Кто то может сравнить меня с розой в лучшую пору цветения, но мне удалось пережить такие свирепые бури, которые вам и не снились. Экипаж остановился возле дома Мегги. Рейф последовал за спутницей. – Мы давно не играли в шахматы. Закончим партию? – предложила Мегги, чтобы развеять дурное настроение своего кавалера. Игра была странной: партнеры проявляли поразительную беззаботность. После очередной глупости со стороны Мегги Рейф объявил шах. Черный слон угрожал белому королю. Чтобы спастись от шаха, Мегги пошла конем так, что он преградил дорогу черному слону. Если бы Рейф взял коня, она бы съела его слона, восстановив таким образом баланс сил, да и король был бы в безопасности. – Люблю коней, – промурлыкала она, – они так хитро ходят… – Как и вы, графиня? Удивленная резкостью тона, Мегги встрепенулась, запальчиво ответив: – А чего ты хочешь? Я ведь шпионка, и хитрость – моя профессия. – Так пожертвует ли белая королева собой ради белого короля? Рейф буквально впился в нее глазами. Разговор не имел никакого отношения к шахматам. Черты лица его заострились, чувствовалось, что он едва сдерживается. Мегги давно ожидала чего то подобного.. Не таким уж легким человеком был Рейф Уайтборн. – Рейф, что ты хочешь этим сказать? – спросила она, поджав губы. Вместо ответа он передвинул по доске черного короля, сбив белую королеву. – Этот ход не по правилам, – с нажимом произнесла Мегги. – Чего ты хочешь? Рейф взял в руки белую королеву и черного короля и убрал их с доски. – Только одного, Мегги. Я хочу, чтобы белая королева не жертвовала собой ради белого короля. Хочешь ты этого или нет – я вывожу тебя из игры. |
