|
Однажды ему довелось испытать примерно те же ощущения, когда норовистый конь сбросил его и тащил за собой на стремени примерно с милю. Отослав слугу спать, Рейф разжег камин, снял сюртук и ботинки, налил себе бренди и сел в кресле у кровати, вытянув перед собой длинные ноги. Он не хотел, чтобы Мегги, проснувшись, обнаружила, что находится в чужом доме среди незнакомых людей. Поэтому решил посидеть с ней, пока она не придет в сознание. Если Мегги не испытывает к нему особой приязни, то по крайней мере достаточно хорошо его знает. Рейф потягивал бренди, надеясь растворить в вине неприятные воспоминания о размозженной пулей переносице Лемерсье. Не в силах отогнать наваждение, он думал о том, что только что убил человека. Смог бы он застрелить француза при менее драматических обстоятельствах? Действовал по наитию, не раздумывая, инстинктивно. Жестокие, однако, у него инстинкты! По крайней мере они таковы, когда дело касается Марго. Если бы у него была пушка, он превратил бы в кровавое месиво всю толпу, только бы спасти ее. Рейф потер виски. Убийство было вызвано обстоятельствами. Окажись он вновь на той площади, выстрелил бы, не задумываясь. И в то же время лишить жизни другое человеческое существо – акт слишком серьезный, чтобы не думать о нем. Надо как то расспросить Майкла Кеньона, прошедшего войну, привыкает ли человек убивать. Лучше не спрашивать, если не хочешь знать ответ. Рейф уже клевал носом, когда с постели донесся слабый стон. Мегги беспокойно задвигалась, дыхание ее сбилось, лицо конвульсивно сжалось в гримасу страха. Вдруг она закричала. Как тогда, на площади. Мгновенно проснувшись, Рейф пересел на кровать. – Мегги, все хорошо, – стал успокаивать он женщину, – ты в безопасности. Она открыла глаза, но взгляд ее оставался бессмысленным. Мегги не понимала, где она, что с ней. Губы ее скривились в безмолвном крике… – Мегги, проснись, – тряс ее за плечи Рейф. – Тебе нечего бояться. Мегги медленно перевела на него взгляд. – Рейф? – неуверенно спросила она, присаживаясь. – Да, дорогая. Не волнуйся, с тобой все в порядке. Он говорил нежно и тихо, но слова его перенесли ее на площадь дю Каррусель, вызвав к жизни страшные воспоминания. Мегги заплакала, свернувшись калачиком, судорожно и горько всхлипывая. Рейф обнял ее, и Мегги прижалась к нему всем телом, словно в нем одном было ее спасение. Рейф был растроган и немного смущен. Ему казалось, что графиня куда менее чувствительна. Но сейчас с ним была не графиня, с ним была Марго, ранимая и несчастная. Он гладил ее вздрагивающие плечи, бормоча на ухо слова утешения. Когда слезы ее иссякли, Рейф сказал: – Лемерсье был тем, кто пустил по твоему следу толпу. Ты его видела? Мегги кивнула, избегая смотреть ему в глаза. – Может быть, это тебя успокоит: знай, что справедливость восторжествовала. Мегги встрепенулась и подняла глаза. – Ты его?.. – Твоим пистолетом, – подтвердил догадку Рейф. – Отмщение в духе бульварных романов. Очень сжато Рейф описал происшедшее и то, как им удалось выбраться из передряги. На мгновение на лице Мегги появилось удовлетворенное выражение, но очень скоро оно растаяло. – Они стоят у меня перед глазами, – прошептала она. – Их лица, руки, тянущиеся ко мне… Как бы я ни старалась, нет мне спасения. И тогда, и тогда… Мегги вновь спрятала лицо у него на груди. Поглаживая ее волосы, Рейф с нажимом произнес: – Мегги, все кончено, ты спасена. Я не допущу, чтобы с тобой случилось подобное впредь. Мегги подняла голову и посмотрела на него глазами, казавшимися черными из за непомерно расширенных зрачков. Дрожащим голосом она вымолвила: – Рейф, я хочу тебя. Глава 15 За сегодняшний день произошло очень много всяких событий – пугающих, странных, волнующих, но то, что сказала сейчас Мегги, казалось Рейфу чем то из ряда вон выходящим. |
