Этим вечером в лагере вокруг костра, Кейт Койд и остальные сожалели о том, что нужно прощаться с их новыми друзьями и с этим поистине райским местом, где все провели незабываемую неделю.

- Перед уходом я хочу увидеться с Тимоти, - сказал Жоэль Гонсалес, чтобы как-то себя утешить.

- Завтра мы уезжаем около девяти часов утра, - подготовила их Анджи, закидывая себе в глотку сразу полкружки пива и тут же берясь за свою сигару.

- Кажется, ты выглядишь уставшей, Анджи, - заметил Мушаша.

- Просто последние дни выдались тяжёлыми. Мне нужно было отвезти продукты питания на другую сторону границы, где живёт совсем отчаянный народ; поистине ужасно столкнуться с голодом лицом к лицу, - сказала она.

- Это племя из очень благородной расы. Ранее все жили достойно, занимаясь рыбалкой, охотой и земледелием, однако ж колонизация, войны и болезни привели народ к полной нищете. Теперь они живут за счёт благотворительности. Если бы не пакеты продуктов, что они получают регулярно, все бы давно умерли. Половина жителей Африки существуют на сумму более скромную, нежели прожиточный минимум, - объяснил Михаил Мушаша.

- И что это означает? – спросила Надя.

- Что им не хватает средств, чтобы нормально жить.

Этим утверждением гид положил конец приёму пищи, который уже длился, перевалив за полночь, и объявил, что пора расходиться по палаткам. Час спустя в лагере царила полная тишина.

Ночью лишь один служащий из всей охраны остался бдеть и подпитывать костры, но через некоторое время даже и его одолел сон. Пока весь лагерь отдыхал, кругом него бурлила ночная жизнь; под огромным звёздным небом расхаживало туда-сюда множество видов животных, которые в это время как раз выползали на поиски пропитания и воды. Африканской ночью можно запросто услышать настоящий концерт различных голосов: нерегулярно звучащий рёв слонов и отдалённый лай гиен. Вдобавок это перемежается ещё и с визгом напуганных каким-то леопардом мандрил, кваканьем жаб, пением цикад.

Незадолго до рассвета Кейт резко проснулась, поскольку подумала, что услышала шум, раздававшийся где-то уж слишком близко. «Мне, должно быть, это приснилось», - прошептала женщина, переворачиваясь на своей полке. Она попыталась подсчитать, сколько же по времени удалось проспать. На женщину давили хорошо ею же прожитые шестьдесят семь лет, за которые тело весьма закалилось в проведённых экскурсиях. «Я очень стара для подобного стиля жизни…», - подумала писательница, однако ж немедля отреклась от своих слов, убеждённая в том, что иначе и вообще жить не стоит. Женщина более страдала от вынужденной неподвижности в ночные часы, нежели от дневной усталости; ведь время в палатке шло ужасающе медленно. В этот миг вновь послышался шум, разбудивший её окончательно. Та не могла его узнать, но всё же показалось, что звуки скорее напоминают царапание либо же расчёсывание чего-либо.

Сонное состояние окончательно рассеялось, и Кейт сладко потянулась на койке, ощутив своё пересохшее горло и трепетавшее сердце. Сомнений не было: там снаружи находилось что-то, от чего её саму отделяла лишь ткань палатки. Крайне осторожно, чтобы ни в коем случае не шуметь, женщина щупала в темноте, ища вечно оставляемый ею поблизости фонарик. Когда же удалось схватить тот пальцами, она поняла, что вспотела от страха и не могла включить инструмент влажными руками. Женщина попыталась сделать это вновь, как услышала голос Нади, которая делила с ней одну палатку.

- Тссс, Кейт, не включайте свет… - прошептала девочка.

- Да что происходит?

- Это львы, не пугайте их, - сказала Надя.

У писательницы выпал из руки фонарик. Она почувствовала, как кости становятся мягкими, словно пудинг, и внутренний крик, исказив рот, чуть было из него не вырвался. Даже сделанная когтём льва одна царапина разодрала бы тонкую нейлоновую ткань палатки, и представитель кошачьих упал бы сверху прямо на них.