Она первая разрывает объятия и закрывает за собой дверь в комнату. Мы остаемся в темном коридоре без единого источника света.

— Я пришла за Трэвисом.

У меня перехватывает дыхание, мысли о пришелице мигом вылетают из головы.

— С ним все в порядке? Его снова переселили сюда?

Она кивает, дергает прядь белокурых волос и прикусывает нижнюю губу.

— Трэвис теперь мой, Мэри. А Гарри твой.

— Я…

Мне хочется сказать ей, что она неправа, что Трэвис любит меня и всегда будет моим. Но, конечно, это не так. Трэвис никогда не был моим и не будет. Даже теми зимними ночами он принадлежал другой — Кэсс. А я теперь принадлежу Гарри.

Она выпускает прядку и кладет руку мне на плечо. Усилием воли я заставляю себя не поморщиться.

— Ты должна его отпустить, Мэри, — говорит она, впиваясь пальцами мне в кожу. — Он пойдет за тобой хоть на край света, но так нельзя. Просто нельзя.

— Что…

— Знаешь, я ведь влюбилась в Гарри. Совсем недавно, несколько недель назад. Он так заботился обо мне, когда страдания Трэвиса начали сводить меня с ума… — Она смотрит мимо, словно мы с ней перенеслись из черного соборного коридора в другое место. — Мы были неразлучны. Он все время держал меня за руку. Я была уверена, что он сделает предложение. — Кэсс вновь начинает теребить прядь волос. Я была уверена в его любви. — Ее взгляд останавливается на моем лице, сощуренный и злой. — Но он пригласил на Праздник тебя.

В голове вертится миллион разных мыслей.

— Но ведь тебя уже пригласил Трэвис! Он за тобой ухаживает… — Я вспоминаю все те дни, когда Кэсс навещала Трэвиса, стояла на коленях у койки и утешала его, а я принимала ее преданность за глубокую любовь. — Как мог Гарри сделать тебе предложение, если ты обещана другому?

Она склоняет голову набок, словно видит меня впервые за много лет:

— Сестра Табита разрешила прекратить ухаживание. В Союзе не сомневались, что Трэвис либо умрет, либо останется калекой, не способным позаботиться о жене. Я навещала его как друга. Ты ведь тоже к нему ходила.

Ну конечно, Кэсс не могла покинуть Трэвиса в такое трудное время, и неважно, связывала их любовь или нет. Мы ведь дружили всю жизнь и почти стали одной семьей.

— Тогда что же случилось? — выдавливаю я.

Кэсс снова прищуривается:

— Гарри сделал предложение тебе, а не мне.

— Почему? — Голос у меня тонкий, отчаянный.

Она стискивает зубы и медленно пожимает плечами, роняя голову.

— Все еще можно исправить, — говорю я. Первый раз вижу Кэсс такой мрачной, серьезной и отстраненной.

— Не получится.

— Но если ты любишь Гарри, а я…

Мы обе знаем, что я скажу дальше.

— …ты любишь Трэвиса, — заканчивает она за меня.

Я молча стою, свесив руки и голову. Уже не первый раз за день мои ноги подкашиваются, а внутри открывается бездна. Как быстро весь мой мир развалился на части…

— Прости, — наконец выдавливаю я.

— Знаю, ты не хотела. — Кэсс кладет руку мне на плечо. — Я тоже не по своей воле влюбилась в Гарри, так вышло.

Я не решаюсь посмотреть ей в глаза, иначе она увидит мои сомнения. Увидит, что я-то влюбилась по своей воле и не переставала мечтать о Трэвисе, даже когда Кэсс рыдала у его койки.