Гарри кивает, все еще крепко стискивая топор.

Я молчу. В руках и ногах странное покалывание. Я поворачиваюсь лицом к тропе; остальные в это время еще заняты воротами, а все внимание Кэсс приковано к Джейкобу. Я делаю несколько шагов вперед, напуганная и завороженная одновременно.

Тропа заросла кустами ежевики, поэтому каждый шаг дается мне с большим трудом.

За моей спиной пререкаются Трэвис и Гарри: они спорят о еде и оружии. Сможет ли деревня остановить вторжение? Или тропа — наша единственная надежда?

Я молча ухожу все дальше и дальше от деревни. Тропа постепенно сужается: я раскидываю руки в стороны и почти касаюсь звеньев металлической сетки. В этой части Леса нет Нечестивых, и мне даже мерещится где-то вдалеке птичье пение.

Наконец я принимаю решение: подождать одну ночь. Посмотреть, сможет ли деревня отразить нашествие. Но потом я пойду дальше по этой тропе, если надо, в одиночку.

* * *

Ночью идет дождь. Послушав Трэвиса, мы отошли далеко от ворот, чтобы не привлекать внимания Нечестивых. Тропа здесь узкая, и сесть в круг, чтобы хоть немного укрыться от холодного ветра и воды, никак не получается. На одном конце цепочки сидят Трэвис и Гарри, причем Гарри ближе всего к воротам, поскольку оружие есть только у него.

Мы с Аргусом устроились на другом конце; он положил голову мне на ноги, и я то треплю ему уши, то глажу мягкую шерсть. Кэсс сидит посередине, Джейкоб свернулся калачиком у нее на коленях. Белокурые волосы моей подруги растрепались, выбились из косы и стоят светлым нимбом над головой. Джейкоб недавно заснул беспокойным сном, но Кэсс продолжает раскачиваться и напевать что-то уже для собственного утешения.

Трэвис и Гарри тихо спорят, пытаясь решить, что делать дальше. Дождь мешает Нечестивым нас почуять: по воздуху, напитанному водой, запахи не распространяются. Многие мертвецы вообще ушли от забора и скрылись в Лесу. Какое облегчение не слышать их стонов! Впрочем, из деревни ветер временами доносит до нас отголоски битвы.

Нечестивые — свирепый и упорный враг, который не нуждается в отдыхе. Но у деревенских жителей сейчас есть другое преимущество — дождь, и они наверняка им воспользуются.

Время от времени Гарри или Трэвис повышают голос, и тогда Кэсс просит их не шуметь: на громкие звуки из Леса выходят Нечестивые. Один такой растревоженный мертвец начинает трясти забор прямо за ее спиной, стряхивая на землю хлопья ржавчины, и Кэсс заливается слезами.

Я хочу обнять ее за плечи, но мне мешает свернувшийся у нее на коленях Джейкоб.

— Лес не бесконечен, Кэсс, — говорю я. — За ним есть целый мир.

— И что? — дрожащим голосом спрашивает она.

— Разве тебе не хочется узнать, что снаружи? Увидеть океан? Найти место, где ничего этого нет и в помине? — Я показываю рукой на тощего мертвеца, царапающего забор за нашими спинами, но в ночной темноте Кэсс вряд ли что-то видит.

— Об океане всегда мечтала ты, Мэри, а не я. — Она умолкает, и вдруг на мою щеку ложится холодная ладонь.

Я вздрагиваю от неожиданности, но Кэсс не убирает руки. Из-за дождя кончики ее пальцев покрылись морщинками.

— Для нас это единственный способ выжить. Единственный шанс Джейкоба на будущее.

— Наше место в деревне. А место Джейкоба в семье, с родителями.

Мне хочется схватить ее за плечи и встряхнуть, но я только зарываюсь пальцами в шерсть Аргуса.

— Ты разве не видишь? Все изменилось. Родителей Джейкоба может не быть в живых. Как раньше, уже никогда не будет!

Кэсс сдвигает ладонь и закрывает мне рот.

— Не хочу ничего слышать, — ровным и серьезным голосом произносит она. — По-твоему, все наши близкие и знакомые погибли? Нет уж, я так просто от них не откажусь, не сдамся.