Когда такси остановилось на красный свет недалеко от башни с самым замысловатым шпилем, который только можно себе вообразить, Джиллиан полезла за камерой. Но Майклу фотография была не нужна. Вынув блокнот, он стал лихорадочно рисовать, благодарный красному сигналу за короткую остановку. Две минуты спустя, когда они поехали, он повернулся, чтобы взглянуть на башню в последний раз, а потом, закрыв глаза, попытался ее запомнить. Всю оставшуюся часть пути он лихорадочно рисовал. Джиллиан ничего не говорила, лишь заглядывала ему через плечо, гладя его по затылку и перебирая пальцами волосы. Она все понимала, и это стало одной из причин, почему он на ней женился.

Он станет носить с собой этот блокнот в Вене повсюду, но потом, в спешке, боясь пропустить остановку в Зальцбурге, оставит его в поезде. Позже он поклянется себе, что еще вернется в Вену, просто чтобы порисовать. Но до сих пор ему так и не посчастливилось осуществить это.

Однако потеря блокнота с эскизами была еще впереди, как и многие другие потери и победы - маленькие и большие. В тот день они петляли по узким, удаленным от центра улочкам. Без помощи таксиста им бы ни за что не найти гостиницу «Кэртнергоф». Она стояла не на одной из центральных улиц или хотя бы поблизости от нее, а в маленьком переулке под названием Грасгофгассе, прятавшемся в ответвлении какой-то боковой улицы. Даже отыскав гостиницу, они подумали, что она прячется от города.

Выгрузив сумки из машины, они зарегистрировались и, пробыв в номере всего несколько минут, нашли карту и тотчас же отправились на улицы Вены. Гостиница, старомодная и милая, казалась невероятно удаленной от всего остального мира и все же совсем скоро они ощутили магию города, которую рассчитывали найти. В крошечном ресторанчике, где никто не знал по-английски ни слова, за исключением «привет», Майкл съел блюдо с непроизносимым названием - нечто вроде картофельных клецек. Джиллиан заказала венский шницель, потому что это был, в конце концов, их первый вечер в Вене.

Пройдя совсем немного по узкой аркаде, начинавшейся сразу за гостиницей, они оказались посреди Ротентюрмштрассе, а через несколько минут, стоя на широкой открытой площади, рассматривали необыкновенный фасад собора Святого Штефана Он поразил Майкла необычным сочетанием архитектурных стилей - романского в конструкции основного объема и готического в архитектуре башен. Майкл непременно хотел зарисовать собор, но пришлось отложить до следующего дня. В тот час окна и башни собора были подсвечены, что подчеркивало таинственность сооружения.

От площади они отправились по Кэртнерштрассе, пешеходной улице с рядами элегантных магазинов, кондитерских, кафе, гостиниц с круглыми фонарями у входа и множеством примечательных зданий. В Вене был вечер, а это место казалось живым сердцем города. В разговорах прохожих Майкл услышал с полдюжины самых разных языков. Они с Джиллиан шли, взявшись за руки, глазея на витрины магазинов, впитывая в себя удивительный дух города, это смешение архитектурных стилей, придающее ему неповторимое своеобразие. Этот город всегда был жемчужиной Европы, за которую сражались на протяжении столетий, и на нем сказались влияния различных правителей.

Замерзнув во время прогулки, они купили за двойную цену шарфы. Джиллиан затащила Майкла в кондитерскую под названием «У Линцнера». Глядя на Майкла, уплетающего кусок торта и слизывающего взбитые сливки с края кружки с какао, она рассмеялась.

– Ну что ж, теперь я замужем. Думаю, можно позволить себе три десерта в день - пусть я и поправлюсь за неделю на сорок фунтов.

Он прищурился.

– Будем толстеть вместе.

Правда, молодые посещали «Линцнера» не по три раза на дню - обычно всего два раза в день.