– А я говорю, что, если ты сейчас отправишься в Деву, через четыре дня твои друзья похоронят тебя, – возразил Синрик. – Даже мне это ясно. Между прочим… – он торжественно приосанился и, словно наизусть отвечая урок, проговорил: – Бендейджид шлет сердечный поклон гостю, почтившему своим присутствием его дом, и желает ему скорейшего выздоровления. Он сожалеет, что неотложные дела не позволили ему быть дома сегодня, но будет очень рад встретиться с тобой по возвращении. – Синрик перевел дыхание и добавил: – У меня лично не хватит духу сообщить ему, что ты отказался от его гостеприимства.

– Твой отец – великодушный человек, – сказал Гай. Значит, ему придется остаться. Другого выхода нет. Имя Клотина лучше не упоминать. Как дальше будут развиваться события – это зависит от идиота‑возничего. Если он вернулся и, как верный раб, доложил, что сын префекта выпал из колесницы и, возможно, погиб при падении, его тело, скорей всего, уже ищут в лесу. С другой стороны, если этот полоумный солгал или сбежал в какую‑нибудь деревню, неподвластную римлянам, – а таких деревень здесь немало, хотя до Девы рукой подать, – тогда остается только гадать. Возможно, о нем и не вспомнят до тех пор, пока Мацеллий Север не начнет сам искать сына.

Синрик согнулся над сундуком, который стоял на полу возле кровати. Вытащив из него рубашку, он стал разглядывать ее. На лице его отразилось замешательство, глаза заискрились смехом.

– Тряпье, что было на тебе, сгодится разве только ворон пугать, – заговорил он. – Девочки постирают его и попробуют залатать, если получится. Им все равно нечего делать в такую погоду. В этой длинной рубашке ты будешь похож на девушку. – Он бросил рубашку назад в сундук. – Пойду попрошу что‑нибудь меньшего размера.

Синрик вышел, а Гай стал рыться в своей одежде, – вернее, в том, что осталось от нее, – которую сложили возле кровати. Он искал свой кошелек; его срезали вместе с кожаным поясом. Кажется, все вещи на месте. Несколько квадратных кусочков олова, которые все еще имели хождение в качестве денег за пределами римских городов, пряжка, складной нож, одно‑два маленьких колечка, еще кое‑какие безделушки, которые он снял, когда ходил на охоту… Ага, вот и кошелек. Нельзя сказать, что он ему пригодился! Его взгляд на мгновение застыл на кусочке пергамента с печатью префекта. Эта охранная грамота здесь ему не поможет – скорее уж навредит. А вот когда он снова тронется в путь, она ему пригодится.

Быстрым движением Гай запихнул пергамент в кошелек. Интересно, заметили ли его спасители кольцо с печаткой? Он стянул с пальца кольцо и собрался было сунуть его в кошелек. Но в это время вернулся Синрик с одеждой; она висела у него на руке. Гай испытал неловкость: со стороны могло показаться, будто он проверяет, не украли ли у него что‑нибудь.

– Мне кажется, при падении я немного повредил кольцо, – стал оправдываться Гай и провел пальцем по зеленому камню, как бы в доказательство того, что оно шатается. – Боюсь, камень выпадет, если я оставлю кольцо на руке.

– Римская работа, – заметил Синрик, взглянув на кольцо. – Что там написано?

На печатке были выгравированы только инициалы Гая и герб легиона, в котором он служил, но молодой римлянин очень дорожил этим кольцом: Мацеллий заказал печатку в Лондинии и вручил кольцо сыну, когда тот начал свою службу в легионе. Но Гай ответил:

– Не знаю, это подарок.

– Рисунок в римском стиле, – сердито щурясь, произнес Синрик. – Римляне заполонили своей дрянью почти всю Британию, до самой Каледонии.