Ха-ха три раза. Доказательств нет, это правда, но ведьмам доказательства и не нужны — несправедливость они видят. И злобу видят. И вину. И все что им требуется — слово ведьмы. Я долго молчала, очень долго, все время боялась, что Лесная Сила правду проведает, последствий для себя опасалась — но время страха прошло!

— А если доказательств нет, почему мать до последнего лететь не хотела? — прорычал Тиромир и палку отшвырнул, которой знак магический чертил, да не дочертил.

— А что доказывать? — вопросил Ингеборг. — Что прогнала девчонку негодную? В этом ее вина?

Ой дурра-а-ак.

А говорили умен лучший королевский маг, видать ошибались.

Или ошибочные сведения у архимага?

И надо же — я права оказалась.

— Отец, — тихо сказал Тиромир, — а что если мать… она не ведьма?

— Что?! — Ингеборг подскочил с бревна, на котором сидел.

М-м-м, сколько негодования. Бальзам для моих ушей.

И тут чаща проявила нетерпение.

«Обожди, разговор очень уж интересный», — попросила я.

Ну, чаща как виноватая, с радостью предоставила мне возможность послушать подольше, а сама к ведьмаку умчалась. Тот как раз стоял, широко расставив ноги и простирая руку над вычерченной руной, читал нараспев заклинание.

Хлестко вырвалась из земли колючая лиана.

Жестоко ударила по самому нежному месту.

Взвыл на последнем слове заклинания ведьмак, да так громко, прочувствованно так, что воющий в невдалеке на луну волк замолк, посрамленный, после вообще выть передумал и ушел. Просто ведьмак выл гораздо прочувствованнее волка, гораздо громче, основательнее, отчаяннее. Что говорить — птицы ночные и те умолкли, внимательно слушая. Смотреть то было не на что — несчастный покрытый закрытыми бутончиками ромашки ведьмак, скакал по лугу, попирая собственный труд и нанесенные руны, и держать руками за место очень интимное, из которого, кстати, еще предстояло повытаскивать все колючки, а зная мою зловредину, колючек там видимо не видимо.

«Я… у меня нет слов», — слов действительно не было.

Чаща ответила угрожающим «Будет знать, как в мой лес лазить», потом глубокомысленно добавила «Все равно с него толку нет, объясняла-объясняла, а он сегодня опять с девками и совершенно бессмысленно!»

Нет, ну чаща, она такая… поганка она.

«А с Тиромиром что задумала?» — мне даже интересно стало.

Напрасно — через мгновение выть близ моего леса начали двое. Да как выли — волки смирились со своим поражением, и кажется, теперь месяц молчать будут.

Ингеборг же мотался от мага до ведьмака тратя неимоверное количество порталов, а они у него на артефактах замкнуты, пытался помочь то одному, то другому магией и не учел одного маленького нюанса — это шипы Заповедной чащи, они магию впитывают и… увеличиваются в размере.

«Ну и зараза же ты!» — не сдержалась я.

Чаща от похвалы расцвела вся в целом и в отдельности тоже, так что когда Ингеборг магистра и принца приволок к лекарям, тем представилось поистине цветущее зрелище.

И я подумала — как же мне повезло, что время просыпаться пришло, вовремя очень оно пришло.

* * *

Проснулась хихикая. Домовой решил, что видимо из-за поганок, и протянул мне из печи еще одну, потом долго обижался, пока я хохотала в подушку. Надо будет лешему рассказать, он оценит. Ох, ну чаща! Ну зловреднючая! Ну затейница! А главное — у нее все четко по делу.

И тут из дальнего конца комнатейки раздалось:

— Рад, что тебе уже лучше, но может стоит еще поспать?

Смеяться тут же расхотелось.