Джон шел, бережно сжимая маленькую ручку Шейна в своей, и с улыбкой слушал обстоятельный рассказ обо всех здешних чудесах. В голове при этом крутились всякие мысли, в основном очень приятные и спокойные. Джон представлял себе, как расцветет Мейденхед летом и как они с Шейном будут гонять на велосипеде, а потом опробуют лодку…

О том, что мальчик и Майра не являются его семьей, Джон Фарлоу не думал. Они так быстро и так естественно вошли в его жизнь, так мгновенно согрели его уже начинающее черстветь сердце, что сегодня утром он и не мыслил себе жизни без них.

Байкер проявил неожиданное малодушие, слегка убоявшись рычащих механизмов. Он уселся на сырую землю под большим кустом боярышника и взволнованно свесил язык набок. Весь его вид говорил: мне и отсюда все прекрасно видно, и если что — я спасу вас от железного чудища ценой собственной жизни, но туда без нужды не сунусь. От этой вони нос может ОСЛЕПНУТЬ!

Могучий викинг Снорри Олафсенссен приветствовал Джона величавым поклоном, а слегка оробевшему Шейну осторожно пожал руку. После нескольких, довольно бестолковых, вопросов о ходе строительных работ Джон замолчал, и тогда Шейн и викинг его удивили. Великан бережно подхватил малыша — и хохочущий Шейн в мгновение ока оказался у него на плече. После этого они пошли по площадке. Снорри гулко рокотал, показывая рукой в монтажной рукавице то на яркий оранжевый грейдер, то на сложенные аккуратными штабелями леса, а Шейн внимательно слушал его и важно кивал, иногда задавая вопросы и неизменно получая на них обстоятельный и подробный ответ. Джон плелся сзади, невольно ревнуя и досадуя, что гигант-прораб так быстро завладел вниманием мальчика.

Когда экскурсия окончилась, Шейн церемонно поблагодарил «мистела Олафснснснсн… са» за исключительно интересный рассказ, а растроганный викинг — зрелище не для слабых натур — в ответ на это позволил Шейну немного посидеть в кабине грейдера и подергать разные рычаги. Ключ зажигания, разумеется, был предварительно вынут.

Сам же прораб повернулся к Джону и с мягкой улыбкой заметил своим густым басом:

— Хороший у вас мальчишка, мистер Фарлоу. И хорошо, что вы его сызмальства приучаете к мужским игрушкам. Парень должен уметь работать руками. Тогда всегда при деле будет.

— Боюсь, в этом отношении Шейн зашел гораздо дальше меня. Но если вы будете снисходительны, я постараюсь чему-нибудь научиться и сам.

— С нашим удовольствием, мистер Фарлоу. Я сразу понял, что вы не похожи на тех господинчиков, которые шастают под ногами в лаковых штиблетах и брезгливо морщат носы при виде моих парней. А научиться никогда не поздно.

— Мистер Олафсенссен…

― Зовите меня просто Снорри.

― Тогда уж и вы меня — просто Джон… Скажите, где вы научились так ладить с детьми? Я просто позавидовал, хотя и сам всегда с ними дружил.

― Это просто, мастер Джон. Нас у матери с отцом было девять человек, я старший. У самого у меня только пятеро, но старшая дочка уже родила мне двоих внучат. Тут и не захочешь, а начнешь ладить. У вас-то один пока?

― Д-да…

― Ничего, дело молодое. Вон, какой дом! В таком только детей и рожать.

― Вы думаете?

Серые скандинавские глаза спокойно и благожелательно смотрели на Джона. В рокочущем голосе звучала такая же спокойная убежденность.

― А зачем же еще нужен дом, мастер Джон? Только, чтобы в нем росли твои дети.

6

Возбужденный и счастливый после экскурсии, Шейн даже не пикнул, когда Джон напомнил ему о том, что им с Ма надо поговорить.