Будто подтверждая его слова, в закрытое ставнем окно глухо постучали, а потом… Алиса замерла, как замер и Виктор: там, за окном, кто то уже не постучал, а взобрался на карниз и попытался поскрести между ним и рамой, словно стараясь снизу открыть окно. Но не этот скрежет и опасность, логично следующая за ним, поразили их обоих. Поразило, что вскоре, в наступившей тишине, за окном послышался торопливый бег небольших, но явно шустрых существ. Суховатый бег по стене.

А потом Кун схватился за голову, а за ставнем изумлённые Алиса с Виктором услышали жалобное поскуливание и умоляющее взлаивание.

– Что это? – прошептала девушка в наступившей полной тьме: выпавшая из руки брата свеча потухла.

– Они залезли мне в голову!.. – пятясь и скривившись, как от боли, прорычал оборотень. – И вынуждают открыть дверь, подражая голосам моей семьи! Идёмте наверх! Там они нас не достанут…

– Но ты… – начал Виктор.

– Быстрей уходим! Они давят! Ещё немного – и я поверю, что там моя жена и дети! Быстрей наверх! Меня вы остановить не сможете, если я пойду открывать им!

Алиса нашарила свечу под ногами и ткнула пальцем в нащупанный фитилёк. И первой кинулась к лестнице. Голоса матери она больше не слышала и начала подозревать, что Кун не совсем прав: те страшные существа, что бегают по всему дому извне, не давят – они вкладывают в их мозги иллюзию, слуховую или ещё какую, и тем самым заставляют повиноваться им и послушно выходить наружу покорными жертвами. Или что то в том же смысле. В общем, Кун даже прав: это давление на сознание… дичи.

Она чуть не споткнулась на последних, верхних ступенях лестницы. Думать о себе, как о дичи. А ещё… думать о себе, как о современном (когда то и где то в другом месте) человеке, который слаб перед явлением мистических (или они реальные?!) существ, которые так легко могут шантажировать, манипулируя сознанием… Это даже больно.

Она ворвалась в коридор второго этажа и бросилась к Луле, сидевшей, сутулясь возле другой горящей свечи, оставленной ей. Бросилась так, словно только эта пугливая девочка могла её спасти… И за пару другую последних шагов сумела таки догадаться, что своим резким движением может перепугать белобрысенькую. А нужно ей это сейчас – самой ужаснувшейся перед происходящим, наткнуться на такую же испуганную? А потому последние шаги прошла, заставляя себя не спешить.

А когда добралась до Лулы, прикусила до крови губу, обернувшись к коридорной лестнице: а она? Не эгоистичней матери? Ведь она схватила горящую свечу и убежала вперёд, оставив брата и оборотня без света! Пусть Кун предупредил, что он видит в темноте, но ведь свет для него, живого, особенно сейчас – это надежда… И осеклась в своих беспорядочных мыслях. Что она сейчас мысленно сказала?

Алиса кивнула Луле, вскинувшей голову при её приближении, и быстро пошла обратно: там брат согнулся под тяжестью Куна, втаскивая его в коридор, а затем и к матрасам, брошенным по обе стороны коридора, к стенам. Мужчины немного замешкались: опираясь на Виктора и на стену, оборотень пытался сесть на матрас, но у него не получалось – трудно было опираться на одну здоровую ногу. Алиса подбежала к ним и помогла уложить Куна. Тот, очутившись на полу и сумев вытянуть пораненную ногу, с облегчением прислонился к стене.

– Кун, – присела на корточки перед ним Алиса, – Кажется, я кое что вспомнила об этих измигунах. Почему я думаю о них, как о… неживых?

– Потому что они не порождения земных богов, как все те, кто состоит из плоти и крови. Но, леди Алиссия, об их происхождении лучше спросить знающих людей, – устало сказал оборотень. – Это не наши… сказки.

– Спасибо и на этом, – пробормотал она и, кивнув брату и оставив ему свою свечу, пошла снова к Луле.