Спали, не раздеваясь. Так что просто обдёрнули на себе блузы и юбки, оставили постели в коридоре: смысл их убирать, если следующая ночь будет такой же? – разве что взбили подушки и слегка помахали одеялами, чтобы потом сложить их, и заторопились к лестнице… Убедившись, что на улице солнечное утро, обе, прихватив грязную посуду, поспешили на кухню, где Алиса довольно ухмыльнулась: Виктор уже наполнил печурку растопкой! – и поставила на плиту кастрюлю с чистой водой – для умывания. Лула тем временем рассортировала посуду и вопросительно взглянула на Алису. Та кивнула.

– Да, мы не только умоемся тёплой водой, но и посуду ею помоем.

Приготовив завтрак, обе наконец решились выйти из дома и посмотреть, где и что делают мужчины. Прямо на крыльце Алиса чуть не споткнулась, обнаружив под ногами запись, не очень отчётливую, так как сделана она была явно строительным камнем: «Лиска, мы в лесу!»

– Понятно, – пробормотала она, покосившись на Лулу, которая таращилась на запись огромными глазами. Почему? Смутило имя Лиска?

Они спустились с лестницы, чтобы хорошенько осмотреться. Лула тихонько хныкнула, глядя на дом, а Алиса леденяще поджала губы. Все стены каменного дома были в странных следах, напоминающих о вчерашнем впечатлении, что по зданию бегали.

Подошла ближе и даже осторожно потрогала один: одна кривая линия, а по бокам от неё две короткие и тоже кривоватые. Неужели такие странные пальцы с когтями? Алиса запрокинула голову, следя за линией этого следа: он пропадал под самой крышей. Залезли ли измигуны на чердак? Или пока ограничились лишь обследованием дома?

За спиной Кун негромко сказал:

– В первую ночь они пытаются сделать так, чтобы люди сами вышли из дома.

– А что будет во вторую? – не оглядываясь, спросила она.

– Будут стараться проникнуть через все двери и окна, какие только найдут.

– И через подвальные тоже?

– Да.

Она наконец обернулась.

Брат тоже стоял рядом.

Впервые разглядев Куна, Алиса поняла, что он очень симпатичный. Даже удивилась: она представляла его по смутным очертаниям в постоянной тьме или в полумраке довольно грубым по внешности. Но у оборотня под копной русых волос оказалось слегка округлое лицо, с намертво сжатыми (пока молчит) губами, часто прищуренными глазами. И даже нос, который должен быть, по впечатлениям, большим, был всего лишь небольшим, прямым. Если смотреть как на человека – лет, наверное, под тридцать. Вспомнив ночь, Алиса слабо улыбнулась: у него уже семья и дети!

– Что вы делали в лесу? – спросила она.

– Хотели поохотиться на кроликов, – проворчал Кун.

Забыв о следующем вопросе, Алиса подняла брови. Интересно, откуда он взял слишком свободную (сам он невысок, хоть и широкоплеч) рубаху и, видно, старые, но крепкие штаны? Неужели Виктор поискал, во что бы одеться оборотню?

– Вы сказали об этом желании очень недовольно, – заметила она. – Ничего не получается? Или это только начало?

Кун что то невнятно пробормотал, Виктор насупился и отвернулся, и Алиса со вздохом пригласила:

– Идёмте в кухню – завтракать. Мы с Лулой уже приготовили всё, что нашли.

Кун внезапно поклонился Алисе и поднял руку – со связкой каких то пушных зверьков. Ошалевшая, девушка не сразу поняла, что он отдаёт ей настрелянных кроликов.

– Я обещал леди, что возмещу съеденное вчера мясо, – церемонно сказал оборотень.

От неожиданности Алиса растерялась и приняла мясо, боковым зрением отметив, что Лула, помалкивавшая рядышком, явно обрадовалась. Любопытно, умеет ли белобрысенькая разделывать крольчатину? А то её хозяйка имеет всего лишь примерное представление об этой работе…

За столом, покончив полностью со вчерашними, оставленными им припасами, Алиса начала храбриться, что всё таки лес рядом, что есть грибы, в конце концов! – так что они с братом и белобрысенькой не пропадут.