|
Настроение мое упало. Мысль о лечении зуба в условиях Южного лагеря весьма травмировала мою психику. От отчаянья я отправилась за советом к нашему врачу — странному на вид субъекту, официально блюдущему здоровье обитателей Южного лагеря. Я знала, что медпункт все время закрыт и единственное место, где можно поймать врача, — столовая. Его любимое занятие — заглядывать в котлы с провизией. За обедом я заняла пост у этих котлов и довольно быстро его изловила. Однако результат трудно было назвать обнадеживающим. Врач доверительно сообщил, что по специальности он гинеколог, поинтересовался, не беременна ли я, потому что у некоторых женщин беременность разрушает зубы, посоветовал вести регулярную половую жизнь, ибо тогда у меня не будет проблем со здоровьем (видимо, они меркнут по сравнению с иными проблемами), и прописал лечение морской водой, поскольку других лекарств у него нет, а это в избытке. В результате после обеда мы с девчонками отправились искать поселковую поликлинику, с большим трудом нашли ее — и узнали, что номерок к зубному трудно получить даже местным, а приезжим и вовсе невозможно. Правда, нас уверили, что в соседнем поселке есть платный кабинет, и там меня, возможно, примут. Но на соседний поселок у нас уже не хватило сил.
Мне было так тошно, что я даже не пошла на ужин — небывалое явление. Вместо ужина я лежала на кровати и страдала. Думаю, попадись мне в эту минуту мои бандиты, я бы каждому двинула в челюсть. Вернувшаяся из столовой Настя не без смущения сказала: — Знаешь, я встретила по пути Артема. Ну, сторожа. — И что? — Он спросил, почему тебя нет. Что с тобой случилось. И так настаивал, что я призналась. — В чем? Что на меня напали? — Нет, разумеется. Что зуб болит. — Ну и ладно. Не вижу причины делать из этого тайну, — пожала плечами я. — Да, но… он хочет тебя лечить. Скоро приду, говорит, и вылечу. Я взбодрилась. — Ты думаешь, он умеет? — Боюсь, что нет, — горестно вздохнула Настя. — Ну, как он может уметь? Разве что вырвет. — Ни за что! Предупреждаю, я не дамся. Чем я, по-вашему, должна жевать? У меня каждый зуб на счету. — И много их на счету? — заинтересовалась Настя. — Сколько надо, тридцать два. Лишних, по крайней мере, нет. Пусть Артем и не надеется… А Артем был уже тут, как тут. Его взгляд выражал сочувствие и понимание моих проблем. — Да! — с места в карьер начал он. — Страшные у нас дела! Чтобы моя девка на кормежку не пошла… Не видел бы, так не поверил бы. — Зуб болит, — осторожно ответила я, пытаясь понять, не клещи ли он держит в руке. Что-то завернутое в газету. Неужели клещи? — Это мы прекратим. В момент прекратим, — заверил меня Артем. — Средство верное. — Я не сторонница радикальных мер, — заворожено разглядывая сверток, сообщила я. Артем слегка оторопел. — А? Радикальных? Нет у меня радикальных! Это у вас в институте радикальные. А у меня — народные. Хорошее средство. Сам всегда им лечусь. И тебя лечить буду. Я уставилась ему в рот, силясь определить наличие зубов. Вроде что-то есть. Это обнадеживает. Между тем лекарь-самородок продолжал: — Никому не давал, для себя берег. Вон, повар сегодня руку обжег, аж стонет — а я ему не дал. Это только для меня и для тебя. Я встревожилась. — А оно и от руки помогает? — А как же! Оно от всего помогает. Раз — и все. Главное, не ошибиться. Я замерла. Что значит — не ошибиться? Оттяпать именно тот орган, который болит? Артем показался мне настроенным весьма решительно. |
