Девушка въехала на разделяющий рынок проезд, и Бен Дарси поднял руку, останавливая ее.

«Прямо как полицейский, вот кем ему надо было стать», — подумала Денни и тут же устыдилась подобных мыслей. Высокий, стройный, прожженный солнцем Бен походил на того, кем и являлся, — на фермера с Холмов. В его упругих движениях чувствовалась сила. Глаза ясные, спокойные, какие бывают только у людей открытых и честных; в их глубинах горят воля и решимость. И как она только могла сравнить его с полицейским! Денни вздохнула и неожиданно смягчилась.

Она резко нажала на тормоза, Бен обошел автомобиль и открыл дверцу с ее стороны.

— Подвинься, — бросил он, и Денни подчинилась приказу, словно малый ребенок.

Бен вывел автомобиль на боковую аллею и притормозил у торговых рядов.

— Я разгружу фургон. Встретимся «У Луиджи». Ровно в десять.

— А как же твой товар? — спросила Денни. Она не могла бы с полной уверенностью сказать, понравился ли ей этот истинно мужской поступок Бена. — Чей это фургон, ты как думаешь? — начала она, намереваясь отстоять свои права.

— Хоть раз сделай, как я прошу, Денни, — спокойно прервал ее Бен. Он уже выбрался из машины и принялся разгружать корзинки с абрикосами, салатом, брокколи и ревенем. — У меня нет времени спорить с тобой, позже поговорим, мне надо тебе кое-что сказать.

— Не забудь, что яйца надо отвезти на другую сторону, — буркнула Денни. Ну и ладно, раз хочет изображать из себя бесплатную рабочую силу, таскающую овощи-фрукты из машины, его дело. Пусть тогда сам выводит фургон из этого затора, раз уж сам загнал его сюда. Огромные грузовики, до самых небес груженные овощами, заполонили проезд, и раньше чем через час эта пробка вряд ли рассосется.

Денни зашагала прочь, каждый раз выкрикивая «Хей-а!» в ответ на «Хей-а, Денни! Как дела?!». «Ничего, — думала она, — в один прекрасный день эти рыцари научатся называть меня настоящим именем!» В это утро она решила обидеться на людей, которые не относились к ней с должным уважением, соответствующим ее положению в обществе.

Она не какая-то там простая торговка овощами! Ее отец был священником. И достаточно высокопоставленным к тому же. Он основал школу. Денни не слишком хорошо помнила его, а то, что помнила, лучше было бы забыть. Огромный мрачный ирландец с тросточкой, которой вбивал ужас в сердца своих дочерей, он неустанно повторял, что его четвертая дочь, Денни, — дикое создание, и был так же уверен и том, что она закончит свои дни не лучшим образом, как и в том, что Господь Бог живет на Небесах. Это заявление непременно сопровождалось выступлением на тему, что случается с дикими ирландцами, если их не охаживать прогулочной тростью. Хоть он и жил в Австралии, но навсегда остался в душе ирландцем. «Вся в своего дядюшку Рори пошла, — приговаривал он, — добра от тебя не жди», — и принимался воспитывать дочурку тростью с таким неистовством, за которое наверняка осудил бы других, явив их поведение нехристианским и жестоким.

Денни уже давным-давно простила его и за трость, и за синяки на бедрах. Но никак не могла простить за сравнение с дикой ирландкой и в особенности за сравнение с дядей Рори, который уехал из Ирландии в Канаду и вступил в ряды конной полиций. То, что на новой родине дядя Рори стал героем, во внимание не принималось и не упоминалось по единственной причине: Монтгомери вычеркнули его из списков известных Господу Богу и им самим людей, поэтому они ничего не знали о нем с того самого дня, как он покинул Корк.

В то утро Денни мыслила настолько иррационально, что совсем упустила из виду, что, хотя для всех ее знакомых она по-прежнему была «одна из Монтгомери», на самом деле она уже много лет носила совершенно иную фамилию — своего покойного мужа.