Его бойцы тоже рвались в бой, но Михаил их жестко притормозил:

– Не наше дело.

Он предполагал, чем может закончиться этот самоубийственный штурм.

Атаковать начали с двух направлений: от тропы и по другому броду. Первый брод имел хорошую ширину, а второй был узким, на двух человек. Попытались пойти шире, но несколько бойцов тут же провалились по пояс, а двое и вовсе утонули в трясине.

Когда до острова оставалась пара сотен метров, от берега ударили прожектора и густо застрочили крупнокалиберные пулеметы, сопровождаемые винтовочными выстрелами. Противник действовал грамотно – имея численно меньшинство, он создал превосходство в направлении атак. Штурмовой азарт – это похлеще, чем стимулирующий наркотик, и бойцы не сразу осознали, что их валят, как кегли. А когда осознали, болото было завалено кучей трупов и корчащихся раненых. Началось беспорядочное отступление, а пулеметы продолжали свою смертельную жатву. И опять наступила тишина.

Фомин не пошел к Ворону. Не испытывал такого желания.

«Каждый выбирает свою судьбу. И чужие судьбы тоже, если представится такая возможность и возникнет желание ею воспользоваться».

Ворон подошел сам и стоял рядом, понурив голову. Возникла длинная пауза, которую нарушил Фомин. Он не стал ни в чем упрекать, а просто сказал:

– Надо укрепиться и сосредоточится. Теперь они сами пойдут на прорыв – деваться им некуда.

Так и случилось, Михаил оказался прав. Правда, прорываться «лесные братья» начали не там, где их ожидали, но было уже поздно. В утреннем мареве появилась бронетехника с кучей бойцов на броне и тут же открыла шквальный огонь по острову. Бойцы рассыпались, залегли и начали интенсивно отстреливать бегущих бандитов. Прорыв захлебнулся, но небольшой группе «лесных братьев» удалось преодолеть заслон и скрыться в лесу. Пытались организовать преследование, но бандиты как сквозь землю провалились. Оставшиеся начали сдаваться в плен, но их осталось мало. Коха не нашли ни среди мертвых, ни среди пленных, – он умудрился сбежать.

Сладкая приманка

– Все-таки мы разорили это бандитское гнездо. Пусть через задницу получилось, но разорили.

Заявление Ворона не было лишено самокритики. У взвода Фомина вообще не было потерь, но он смолчал, не мешая честно каяться в ошибках командиру АБГ.

– Жалко, что самого Коха не изловили и не повесили прямо в «Новом Амстердаме». А-а-а…

Ворон досадливо махнул рукой и закурил.

Сидевший напротив Фомин постарался сгладить его обиду.

– Да прорежется где-нибудь, а если сбежит за границу, так и хрен с ним, – баба с возу, кобыле легче. А оттуда он только тявкать сможет.

– Может, и так. У нас без него забот полно… Что у тебя нового?

Фомин постоянно проводил разведывательные рейды и часто подкидывал любопытные факты. Особенно насчет мелких группировок «лесных братьев».

– Да есть тут одна закавыка. У меня во взводе служит Казлаускас Йонас. С ним тут случай произошел. Я отпустил его на сутки в город с родным дядей повидаться, который только что вернулся из длительной командировки. Он повидался, а потом пошел в ресторан, как его там… по-русски «Майская роза». Ну так вот… Познакомился Йонас там с одной молодкой лет двадцати, красивой, говорит, на цыганку похожа. Назвалась Галей. Они выпили вина, потанцевали, а потом девица неожиданно пригласила его к себе домой. Понятно для чего. Вот так, без всяких прелюдий. А Казлаускас парень стеснительный, с женщинами у него плохо получалось, поэтому он сразу же согласился. Даже ради такого везения извозчика нанял. Доехали они до парка, якобы у девицы там свой домик имеется. Совсем у парня мозги отбило от вожделения.