Входная дверь оказалась запертой на щеколду. Фомин вставил нож между косяком и дверью, добрался до щеколды и начал аккуратными рывками отводить ее в сторону. Справившись с дверью, он махнул рукой. Бойцы, преодолев изгородь, подбежали к дому и ворвались внутрь. Перед их глазами возникла пасторальная картина: Кох с напарником пили водку из бутылки с иностранной этикеткой, на столе стояла керосиновая лампа, а лица собутыльников были исполнены блаженства. Они явно не ожидали нападения, а тут в них уткнулись сразу четыре ствола.

– Руки вверх! – прозвучала команда.

Напарник Коха поднял руки, а сам Кох неожиданно выхватил из-за пояса пистолет.

«Живым, только живым», – промелькнула в голове у Фомина мысль.

Он мотнулся в сторону, уходя с линии выстрела, и прыгнул вперед с целью обезоружить противника. Но не успел. Кох вместо того, чтобы пальнуть во врага, выстрелил себе в рот. Фомин сплюнул с досады.

«Идейный. Опять Комов выговаривать будет».

Оставшегося бандита вывели из дома. Последним шел Циценас. Он намеревался погасить керосиновую лампу, но что-то его остановило, какая-то мелкая заноза засела в мозгу.

«Что-то мы недоделали, не додумали».

Он обернулся, внимательно осмотрел комнату и заметил едва заметную дверь за печкой.

«То ли чулан, то ли сортир… Нет, сортир на улице».

Циценас на цыпочках подкрался к двери и пнул по ней. Дверь распахнулась. Влад отскочил назад, схватил со стола бокал и метнул его в открывшийся проем. Раздался звон разбившегося стекла. И в ту же секунду в дверях появилась человеческая фигура. Это был Альберт с ножом в руке.

Циценас ничуть не испугался – он был готов к любому развитию событий.

– Альбертик! Какая неожиданная встреча. А мы тебя замучились искать.

Влада обуяла злая веселость. Он медленно, с нарочитой небрежностью вытащил из-за пояса нож.

– Ну что, поиграем в ножички?

Циценаса ножевому бою учить было не надо – его отец прекрасно научил.

Альберт некоторое время пронзал ненавидящим взглядом Влада, а потом бросился на него. Тот ловко увернулся. Они схватили друг друга за запястья, левой рукой за правую – оба были правшами, и стояли, сцепившись – накачанный Альберт и худощавый, жилистый Циценас. Противники одновременно ударили друг друга: Альберт головой в переносицу Владу, а Влад коленом в пах Альберту. Циценас успел отклониться, и удар пришелся вскользь, а вот его пинок достиг цели. Альберт скорчил болезненную гримасу и ослабил хватку, чем воспользовался Влад, оттолкнув противника так, что тот отлетел к стене.

– Ты умеешь только банды террористов сколачивать, а вот воевать не умеешь. Ни в каком виде. Ну, что застыл, слабак? Продолжим?

Циценас испытывал истинное удовольствие, издеваясь над давним врагом. Он не считал его серьезным противником в ножевом бою. Альберт не стал без оглядки бросаться на врага – оперся спиной о стену и елозил лопатками, выставив вперед нож. Влад чуть ли не строевым шагом приблизился к нему и, отклонив колющий тычок, чиркнул Альберта легким скользящим ударом лезвия по шее, перерезав ему сонную артерию. Прямо как художник, наносящий завершающий мазок на картину. Потом он отошел к противоположной стене и стал наблюдать, как противник пытается заткнуть пальцами незатыкаемую рану. Он понимал, что враг скоро умрет и никто ему уже не поможет выжить.

– На кого ты работаешь? Скажи, облегчи душу напоследок. – Влад замер в настороженном ожидании.