– Строиться! Строиться! – орали вожатые, нагруженные рюкзаками и увешанные планшетками и флягами.

В траве одиноко дымил вонючим дымом какой-то предмет, и скауты не сразу поняли, что это и есть шашка. Из-за покосившегося сарая вырулил грузовик, за рулем равнодушно сидел дядя Яша, лагерный шофер. Грузовик обстоятельно развернулся и стал наезжать задом. Все попятились; машина остановилась, дядя Яша спрыгнул на землю и откинул борт.

– Разобрать противогазы! – скомандовал военрук. Он без толку метался, сжимая в потной ладони ракетницу. На шее у него зачем-то болтался свисток.

Дима тронул Лешу за локоть и что-то прошептал на ухо; Леша согнулся от смеха и отвернулся. Игорь Геннадьевич подбежал к машине и начал раздавать противогазы сам.

– Размер! Размер! – повторял он, отводя тянувшиеся к нему руки.

– Товарищ полковник, размер неважен, – негромко напомнил ему Миша. – Мы не будем надевать противогазы, мы просто с ними пойдем.

Паук, услышав это, расцвел. Химическая бомба отменялась.

Военрук замолчал и недовольно шагнул в сторону, его шалый взгляд блуждал, как будто в лысом, пятнистом черепе безумный и преступный инженер наводил свой гиперболоид, надеясь поджечь корпуса, спортплощадку, деревья, небо и солнце.

– Равняйсь! – закричал Степин и вытянулся сам.

– Равняйсь! Равняйсь! – подхватили Кентавры и Дьяволы.

Малый Букер уныло прижал ладони к бедрам и обругал обязаловку. Поход к замаскированному штабу вдруг показался ему скучным и тошным. Из репродуктора неслась боевая музыка, «Полет Шамиля» – мотивчик, популярный после самолетного обрезания западных фаллических символов.

«Мнему засорять чепухой"– подумал он.

– Отставить мяч! – Миша остановился перед Жижморфом. – Подтянуться, грудь вперед, плечи назад!

Взвыла сирена, распугивая ворон – еще один сюрприз военрука. Тот был не слишком горазд на выдумки.

Игорь Геннадьевич совсем потерял лицо и подобострастным шепотом осведомился:

– Пора?

– Секундочку обождите, товарищ полковник. Этот лопух с мячом приперся. Сейчас отнесет в палату, вернется, и можно будет.

Военрук полуматерно крякнул и топнул на Жижморфа офицерским ботинком.

Паук налился важностью, и, с противогазной сумкой на поясе при том, что сам противогаз можно было не надевать, показался себе очень взрослым. Он даже стал строго смотреть на Дроздофила, который, стоя в задней шеренге, вытащил резиновый хобот и толкал соседей, показывая, как ловко приладил эту штуку к штанам. Аргумент решил не отставать и приложил всю маску, тыча пальцем в стеклянные глаза – два круга, дескать, а посередине – шланг, ничего не напоминает, а?

Солнце припекало, и среди скаутов поднялся тихий ропот. Все вдруг смекнули, что ничего хорошего в «Зарнице» нет, и лучше было бы заняться плаванием. Но тут вернулся Жижморф, и поход начался, а военрук, спохватившись, выстрелил из стартового пистолета.

Марш начался.

В спину угрожающе жужжал Шамиль, который, согласно либретто, уже приближался к Манхэттену.

Барабан и горн были предметами внутреннего использования; вышли тихо. Все немного волновались, испытывая чувство незащищенности, которое всегда возникало при выходе за ограду. Убогий деревянный забор представлялся достаточно надежной защитой от внешнего мира, магическим кругом; за чертой, стоило ее пересечь, караулило зло – без имени и без формы. Впрочем, одно имя у него было: дружная недоброжелательность, которая воплотилась за первым же поворотом. Мимо колонны проехала телега, на которой сидел, свесив ноги, местный подросток. Надменный и развязный, а главное – свободный и не зависящий ни от Миши, ни от Игоря Геннадьевича, он презрительно сплюнул при виде галстуков и пилоток.