По возвращении в Прагу из советской ссылки Савицкий возобновил переписку со своими друзьями в Европе и Америке. Это обстоятельство не нравилось властям. Особенно их раздражало издание в 1960 году во Франции «стихов Востокова». Раскрыть псевдоним чешским спецслужбам, конечно, не составляло особого труда. В мае 1961 г. П. Савицкого арестовали и заключили в тюрьму. Но случилось так, что в следующем году впал в немилость министр внутренних дел ЧССР, санкционировавший арест П. Н., и многие пострадавшие при нем лица были амнистированы. В их числе был и Савицкий. По другой версии, решающую роль в его освобождении сыграло обращение Бертрана Рассела, по третьей – вмешательство посольства СССР.

Меня очень заинтересовал вопрос, в чем же «криминальность» стихов П. Савицкого? Моему сыну в Библиотеке Прусского культурного сообщества в Берлине удалось найти солидную (в 293 страниц) книгу П. Востокова «Стихи» с предисловием Николая Оцупа (1894–1958). Какие удивительные пересечения «организует» история: Н. Оцуп – член «Цеха поэтов», хороший знакомый Николая Гумилева. Интересно, знал ли он, что П. Востоков (П. Савицкий) знаком с сыном Николая Степановича?

Что же касается самих стихов, то в предисловии о них сказано следующее: «Некрасов и Блок стонут, говоря о России. Многие другие любят ее, проклиная, бичуя. У Востокова – любовь подвижника, праведника. Он все простил не только за себя, но и за всех. Здесь нет благодушия, есть глубина христианского жизнеутверждения. Ни проклятий, ни жалоб. Какой это урок!»

Это раскрывается и в стихах, и в редких примечаниях автора к ним такого, например, типа: «1946. Сложено на лесоповале. Меня направили на лесоповал. Перенес это с бодростью, сдружился с ребятами-лесорубами. Это почти сплошь были урки (уголовники). Работали ребята замечательно. Любили слушать мои рассказы».

В стихах Савицкий передает свои ощущения лагерной жизни и окружающей природы. Так в одном из стихотворений 1947 г. есть такие строки:

А вот из стихотворения «Небо Мордовии», написанного в том же году в мордовском лагере:

В стихотворении «Мудрецы» (1948) Савицкий так описывает солагерников:

При всем ужасе лагеря не надо думать о какой-то полной изоляции П. Савицкого в Мордлаге; находились люди, информировавшие его о том, что происходило «на воле» и посылавшие ему книги. Так, в мае 1948 г. «П. Востоков» пишет стихотворение «Другу незримому», посвященное памяти академика Д. Н. Прянишникова – знаменитого агрохимика. Оказывается, тот много писал и помогал П. Савицкому в самые трудные годы. В примечаниях к стихотворению сказано: «Не боялся – как не боялись и многие другие русские люди, в том числе и выдающиеся ученые».

У П. Савицкого даже хватало сил подбадривать других. Так, в стихотворении «Другу историку» (явно, солагернику) он пишет:

В лагере в 1948–1950 гг. он пишет стихи, посвященные великой княгине Ольге, Агапиту – основоположнику русской медицины, жившему в XI в., Петру – царевичу Ордынскому, Андрею Боголюбскому. Эти темы переходят весьма органично во второй раздел сборника – «Образы Руси древней», включающий, например, такие стихотворения: «Житие Сергия Радонежского», «Царь Федор Иоаннович», «Икона», «Конный бой». В третьем разделе – «Города древнерусские» – поэт вспоминает «Новгород Великий», «Псков», «Тобольск», любимый его Чернигов и «малую Родину» – деревню Бутовичку в центре Скифской степи.