Я знала о дерзкой вылазке Давида из Киля в Тарту к своей семье. Вскоре после этого я стала получать от него много сообщений из разных стран: Польши, Франции, южной Германии. Давид пытался оторваться от своего преследователя и верил, что это ему наконец удалось. Кто его враги, он мне не говорил: чем меньше я знала, тем меньшей опасности подвергалась.

Поселок Монтемасси Давид выбрал случайно. Не знаю, где он познакомился с братом Джанни, монахом располагающегося поблизости монастыря Сан‑Антимо, но с его помощью Давид нашел жилье буквально в двух шагах от замка. Все четыре квартиры в доме пустовали: их уже давно пытались продать, но торговля недвижимостью в Тоскане переживала не лучшие времена.

Брат Джанни был знаком с агентом по недвижимости и уговорил его сдать Давиду квартиру.

– В монастыре мне не стоит оставаться, – заявил Давид. – Его посещает слишком много людей. Кроме того, это слишком очевидное укрытие. Я намереваюсь изобразить полушведа, который разбогател на биржевых акциях и мечтает о карьере писателя. Якобы он сбежал в тепло Италии от зимнего ненастья и слякоти у себя на родине.

Давид предупреждал меня, что после нашей недолгой встречи в портовой гостинице Киля его внешность изменилась. Тем не менее я сначала не узнала мужчину, прислонившегося к каменной стене на центральной площади Монтемасси. Свой рост Давид, конечно, скрыть не мог, зато начал сутулиться. За время болезни его мускулатура потеряла в объеме, и сутулость состарила его на несколько лет. На нем снова был тот парик с черными кудрями, в котором он встретил меня однажды в вестибюле гостиницы «Торни», на лице появились тонкая полоска усов и смешная бородка клинышком. Темно‑синий шерстяной свитер и серые джинсы на нем болтались. На тыльной стороне ладоней Давида я, к своему удивлению, заметила поросль черных волос. Глаза его были скрыты солнечными очками.

Все же не было сомнений, что этот двухметровый худой чужеземец и есть Давид. Я остановила машину на краю площади и вышла размять ноги. Мои волосы немного отросли, и я завязала их в два коротких хвостика, но в целом не изменилась. Платье в цветочек смотрелось на мне довольно нелепо, зато прекрасно соответствовало образу туристки, приехавшей по весне в Тоскану в надежде погреться под ласковым апрельским солнышком. С видом праздного любопытства я стала разглядывать уродливый современный памятник из бронзы, который был здесь явно не на месте, затем подошла к информационному стенду с планом замка.

Я прибыла в страну по собственному паспорту, да и зачем мне поддельные документы? Как специалист по безопасности, я не была связана ни с какими официальными организациями и по‑прежнему состояла на службе в АО «Airpro». Еще раньше я работала телохранителем у частных лиц, но решила оставить это занятие: одна из моих работодательниц была убита сразу после того, как я уволилась, а вторая, несмотря на все мои предостережения, попала в руки бандитов. Меня вполне устраивала работа по сменам, где не случалось ничего ужаснее, чем припадки гнева ВИП‑туристов. А знакомство с Давидом привносило в жизнь чувство опасности.

– Buongiorno, signora! – услышала я знакомый голос Давида.

Он подошел ко мне, продолжая говорить по‑итальянски, но я поняла лишь некоторые фразы. Я спросила, знает ли он английский; он ответил утвердительно, и мы перешли на этот язык. У нас был уговор притвориться, будто мы незнакомы, но сразу почувствовали взаимный интерес. Финская туристка попросила местного жителя показать ей замок, и, как в слащавых романтических историях из второсортных фильмов, под ясным небом Тосканы вспыхнула любовь с первого взгляда. Если те, кто следует за Давидом по пятам, будут проверять мое прошлое, они выяснят, что я не слишком забочусь о своей репутации.