– Значит, по-твоему, лучше, когда мужчина походит на неандертальца?

– Нет, просто в супружестве нужно исповедовать равенство, как мы.

И я взяла его за руку. Пальцы Эмерсона сплелись с моими.

– Однако если тебя послушать, то мужчине все-таки приличествует некоторое физическое и моральное превосходство...

– Помнишь, как-то раз ты признался, что хотел бы закинуть меня в седло и увезти далеко-далеко в пустыню?

Я рассмеялась, но Эмерсон остался серьезен.

– Помню. Надо было так и поступить?

– Нет, я бы брыкалась изо всех сил, – ответила я весело. – Женщина вовсе не согласна, чтобы ее куда-то волокли против ее воли, просто ей хочется, чтобы у мужчины было такое желание. Конечно, со стороны столь почтенных супругов, как мы, это было бы неуместной эксцентричностью.

– Несомненно, – подтвердил Эмерсон обреченно.

– Компромисс между нежной преданностью и мужским напором достигается непросто, но Дональд слишком далеко зашел в своем обожании. В ближайшее время я намерена открыть ему на это глаза. Он боготворит Энид, и она, скорее всего, отвечает ему взаимностью или отвечала бы, если бы он вел себя нормально... Мисс Дебенхэм не стала бы говорить таких жестоких слов, если бы не...

Эмерсон оторвал меня от земли и втащил в палатку.

Но все тревоги оказались ложными: то вой шакалов, то шорохи, издаваемые мелкими зверьками. Лично меня все это не беспокоило, я уже давно привыкла к ночной жизни пустыни. Но и мой сон нельзя было назвать безмятежным, давно меня не посещали в таком количестве яркие сновидения. Проснувшись, я не смогла вспомнить ни одного, осталась лишь смутная тревога.

Несмотря на ночные треволнения, утром Эмерсон был полон энергии и энтузиазма. Сначала он потягивался и зевал за палаткой, радуя мой взор своим чеканным силуэтом на фоне встающего солнца. Мы захватили из дома примус и кое-какую провизию, чтобы позавтракать вдвоем.

– Что-то ты всю ночь ворочалась, Пибоди.

– Ага, ты ведь будил меня каждые полчаса.

– Еще ты разговаривала во сне.

– Вздор! Я никогда не разговариваю во сне, это признак умственного расстройства. Я сказала что-то интересное?

– К сожалению, не разобрал.

Появление работников прервало наш разговор, и я сразу о нем забыла. Дональд, ни на шаг не отходивший от Рамсеса, заверил меня, что ночь прошла без происшествий.

– Не считая, – оговорился он, укоризненно косясь на Рамсеса, – полуночного появления моего юного подопечного на лестнице, ведущей на крышу. Он отказался объяснить, что ему там понадобилось.

– Просто дверь стерег Хасан.

Можно подумать, это достаточное основание для побега под покровом ночи.

– Неважно, – сказала я со вздохом. – Если я еще этого не говорила, то говорю теперь: тебе запрещено покидать ночью дом!

– При любых обстоятельствах? А если дом загорится, в него проникнут грабители или на меня вот-вот рухнет крыша?

– В подобных ситуациях мы полагаемся на твое благоразумие, – сказал Эмерсон.

Продолжать внушение не имело смысла, Рамсес всегда найдет лазейку. Если ему приспичит, он способен спалить дом дотла.

– Где Энид? – спросила я и тут же увидела девушку.

– Мисс Дебенхэм хотела остаться, – объяснил Дональд, – но я настоял, чтобы она пошла с нами.

– Правильно. Ее нельзя ни на минуту оставлять одну.