«Горгона», тянущая за собой корабль-мишень, находилась уже почти под ними. Мишенью оказалась старая шхуна без экипажа. Ее белые паруса отчетливо выделялись на темной поверхности моря. Вот перерезали буксировочный канат, и шхуна одиноко закачалась на волнах. «Горгона» начала удаляться, пока их не разделило около мили. В воздух взвилась сигнальная ракета — знак готовности.

— Пропустите, молодые люди! — приказал кто-то.

Голос принадлежал доктору Баску, корабельному хирургу и заодно главному ученому. В руке у него блестел пневматический пистолет — единственное оружие, разрешенное к применению на летающих водородных фабрикатах. Баск шагнул прямо в тучу мышей, которые разлетелись во все стороны, словно клочья черного тряпья.

— Ух, сейчас начнется!

Дэрин схватила Ньюкирка за руку и соскользнула вниз по боку «Левиафана», откуда обзор был лучше.

— Постарайтесь не свалиться, джентльмены, — крикнул Ригби.

Дэрин пропустила его слова мимо ушей, поглощенная открывшейся картиной. Дело боцмана — присматривать за безопасностью мичманов, словно родная мамочка. Вот и пусть присматривает.

Мимо Дэрин пронеслась вестовая ящерица, направляясь прямо к доктору Баску.

— Начинайте атаку, сэр, — произнесла она голосом капитана «Левиафана».

Баск автоматически кивнул. Так обычно поступали все, хоть и понимали, что это бессмысленно.

— Берегите уши, мистер Ньюкирк! — воскликнула Дэрин, крепко цепляясь за ванты.

— Да знаю я, знаю!

Прогремел выстрел, мембрана содрогнулась, и напуганные мыши взмыли в воздух, как огромный лист черной бумаги, угодивший в вихрь. Они носились по кругу, словно в каком-то безумном водовороте: буря из темных крыльев и блестящих глаз. Ньюкирк снова задрожал и придвинулся ближе к Дэрин.

— Не изображай идиота! Они еще не готовы выпускать стрелы!

— Да уж надеюсь!

Через несколько секунд темноту пронзил прожектор главной гондолы. Летучие мыши, в которых смешались гены мотыльков и комаров, ринулись прямо на свет. Черные пятна их тел заплясали в световом столбе, будто пыль в солнечном луче. Прожектор качнулся из стороны в сторону и стал поворачиваться к мишени. Мыши послушно следовали за ним, заполнив полосу света сверху донизу. Луч точно вывел стаю на цель…

И его свет резко изменился на кроваво-красный.

Пронзительный вопль стаи на миг перекрыл грохот двигателей и воинственные кличи экипажа, следившего за учениями. Стрелковые мыши панически боялись красного цвета, и теперь с перепугу осыпали цель смертоносным пометом.

Избавившись от стрел, стая сразу начала рассеиваться, разбиваясь на небольшие темные облачка, которые одно за другим возвращались в свои гнезда на «Левиафане». Луч прожектора по-прежнему освещал мишень, на которую продолжали падать стрелы. Тысячи стрел. В кроваво-красном свете прожектора они казались железным дождем, в клочья рвущим паруса и такелаж шхуны. Даже с такой высоты Дэрин отчетливо видела, как летят щепки от деревянной палубы, клонятся и падают с перерезанными талями мачты.

— Ура! — закричал Ньюкирк. — Топи немчуру!

Дэрин нахмурилась, представляя, что стало бы с экипажем шхуны после такой атаки. Малоприятное зрелище. Даже броненосец серьезно пострадал бы, потеряв такелаж, сигнальные флаги и орудия верхней палубы, а уж от пехоты или кавалерии, застигнутой на открытом пространстве, останутся только кровавые ошметки.

— Так ты поэтому пошел добровольцем на «Левиафан»? — спросила она Ньюкирка. — Потому что ненавидишь немцев сильнее, чем фабрикатов?

Ньюкирк покачал головой.